Чудесно, что в таком небольшом городе, как Данилов, есть своя картинная галерея, которую местные жители называют ласково наша Третьяковка. Сейчас здесь проходит выставка вологодского художника Джанны Тутунджан. Ее картины предоставила галерея из Вологды «Красный мост».

Удивительны по силе воздействия ее работы. Разговоры по правде, по совести. На графических полотнах изображены жители далекой вологодской деревни Сергиевской. Старики, старухи, мужики, бабы… Именно они говорят с нами начистоту и размышляют о жизни, о Боге, о власти, о смерти и еще о чем­то настолько высоком, которому просто нет названия. Замысел художника, как все гениальное, прост. Рядом с портретами написаны слова, идущие из глубины души героев. Они как маленькие рассказы, стихи и даже поэмы, законченные по форме и содержанию. И кажется, будто наяву слышишь этот неповторимый вологодский говор.

СЕРДЦЕ СУХОНЫ ДЛЯ ВАСИЛИЯ БЕЛОВА

40 лет связано у Джанны Тутунджан с деревенькой Сергиевской. Как москвичка, которая жила в переулке Сивцев Вражек, оказалась в такой глуши? Впрочем, для Джанны это не глушь, она считает это место самым удивительным на земле. А привела ее сюда весьма романтичная история.

Джанна училась в художественной школе в одном классе с вологодским мальчиком Николаем Баскаковым. И он много рассказывал ей о своей родине. Джанне передалась горячая уверенность друга в том, что слаще клюквы на земле ягоды нет. В художественной школе учились дети многих известных людей артистов, дипломатов, художников. Но самыми талантливыми, по мнению Джанны, были ребята из провинции, и среди них Коля Баскаков. После школы Николай сразу поступил в институт имени Сурикова, а Джанне удалось поступить туда с третьего раза. Джанна Таджатовна вспоминает, как она первый раз поехала в Вологду. Бабушка не отпускала ее, и тогда внучка выскочила на улицу через окно. Благо, жили на первом этаже. Окно в Вологду оказалось просто чудесным. Когда Джанна и Николай были уже мужем и женой, они много путешествовали по Вологодской земле. Джанне хотелось добраться в самую глубь, и она просила мужа: «Покажи мне сердце Сухоны!» Прежде чем найти его, они долго плыли сначала на большом теплоходе, затем на маленьком катерке, потом на плоту. И вот однажды плот художников пристал к берегу, и Джанна нашла здесь камень в форме сердца. Это и было сердце Сухоны. Этот камень Джанна Таджатовна подарила Василию Ивановичу Белову, когда ему исполнилось 50 лет. Василий Иванович и его соратники столько сил вложили, борясь против поворота северных рек. И победили. Сердце Сухоны досталось писателю по праву.

ЭТО НАДО УСЛЫШАТЬ

Василий Белов в прозе, Джанна Тутунджан в живописи создают замечательные портреты русских людей. Художник рассказывает, как у нее возникла идея рядом с рисунками записать слова деревенских жителей. Она приходила в избу, садилась где­нибудь в уголке и делала наброски. А хозяева жили своей обычной жизнью. Чтото готовили, о чем­то говорили. И вот тогда пришла в голову мысль записывать эти диалоги, монологи, ведь жаль, если они забудутся, затеряются и никто их больше не услышит.

Джанна передает неповторимую вологодскую речь со всеми ее особенностями. Как говорят в Сергиевской, так и на полотнах запечатлено, до последнего словечка.

Монолог старушки в платочке, печальный монолог.

Вот и сынок: три ведра брусники продал и пропил. А с матки еще денег теребит… Дак как же жить? Безработица лешова… Да водка их губит.

А вот диалог старушек. Сидят напротив друг друга, у одной на коленях котик любимый.

У тебя кот­от ловливый?

Лоовит… Эти годы крыс ад кромешный…

Откуль­то их напушшено. Да они и сами больно плодливы.

Чево хорошево дак помалу, а плохово да с лешево!

Два старика рассуждают на серьезную тему:

Русака­то скоро совсем изживут…

?..

Говорят: выживай!

А как?

Слыхал, к 2000 году нас останется три миллиона.

Не можеть быть.

Просто поражаешься, как точны и мудры слова этих простых деревенских жителей. Некоторые достойны стать афоризмами.

Сидит, курит не старый еще мужик, думу думает о своей жизни. Спрашивают мужика: «Саша, как живешь?» А он в ответ: «В ад не пускают, а из рая гонят!»…

Нет у сергиевских жителей равнодушия ни к земле, ни к стране, болит у них душа за Родину, за Россию.

Небольшой монолог, а сколько в нем смысла!

Снилосе: иду я Сухоной по самому дну. А водыто в ей нет… Вода это воля!.. А у меня волито и нет…

Неравнодушны, небезразличны они и к политике.

Христорождественскую церковь не знаешь, кто рушил?

Кто жо, коммунисты…

Почему, думаешь, они?

А до их этих зверствов не было.

Когда Василий Иванович Белов увидел эти работы, он сказал художнику: «Да у тебя тут целая философия». На это Джанна ответила: «Не у меня философия, это у них». Тогда писатель заметил: «Так это надо все услышать».

О первой персональной выставке Джанны Тутунджан Василий Белов сказал так: «Дело для художника, видимо, не в том, где жить. Дело в том, чем и как жить, чьими болеть болями, чьими радоваться радостями». Джанна так горячо любит своих героев, что относится к ним как к детям.

Про изображенный ею мир художник говорит: «Этот мир как град Китеж». Он уходит, уходит кудато, а ее герои говорят­говорят и хотят, чтобы их услышали.

КАК РАСЕЯ БЕДНАЯ

Печалится Джанна Таджатовна, что в последнее время не ездит она в свою деревню Сергиевскую, дом их заколочен. Теперь постоянно живут в Вологде. Болен муж Джанны Таджатовны, и нет возможности приехать в Сергиевскую. В прошлом году ей все же удалось побывать в деревне на берегу Сухоны и сделать там еще один портрет пожилой слепой женщины. Очень хотелось Джанне успеть запечатлеть ее. Был яркий солнечный день, солнце просто слепило. А старушка уже не видит этого ликующего дня. Рисует ее Джанна, а она вдруг и говорит: «Отемнала я навовсе, ни беды не вижу, куда ступить не разумею». А потом посидела, посидела и вдруг добавляет: «Как Расея бедная».

Это ж надо так мыслить! Как политический деятель, но только такой деятель, который относится к России как сын к матери, а не как­то поиному. А ведь старушка газет не читает, телевизора не смотрит! восклицает Джанна Таджатовна.

СВЕТЛАЯ ДУША

Художник Джанна Тутунджан не может не вызывать восхищения. Кроме дара живописца у нее есть и литературный талант. Ее строки о лоскутном одеяле как стихи в прозе, настолько они поэтичны, пофилософски емки.

«Я увидела его по соседству, на деревенской улице. Вывешенное на солнце Лоскутное Одеяло. Оно поразило меня не просто цветом… Оно обожгло меня своей сутью. Той, которая его смастерила, давно нет на свете, но это одеяло, сшитое ею из того, что было под руками, выглядело как вся ее Жизнь… На нем горели алые лоскуты ее сарафанов, как наши Праздники и Победы… Черные вдовьи дни и платки муж и два сына не пришли с войны… Защитные куски солдатской формы внуки вернулись из армии… Голубые тряпицы ее надежд. Светлые, в цветочках, распашонки правнуков… Да это же не только ее это жизнь Страны! Я была ошеломлена».

Растрогало до слез вологодскую художницу на открытии выставки в Данилове выступление фольклорного ансамбля «Славена». Девочки в ярких сарафанах пели народные песни, причем не только ярославские, но и вологодские. Художник почувствовала здесь, в маленьком городке, отношение к фольклору истинное, а не конфетное. Увы, в деревнях молодежи становится все меньше и меньше, и не увидишь теперь, как девочки водят хоровод. В любимой деревне художницы Сергиевской 100 домов, а в колхозе работает 5 человек, в школе всего четыре человека учится, а раньше две смены было.

Слушая девочек из Данилова, вологжанка вспомнила свою поездку в дальнюю деревню, где она записывала песни. В этой деревне жили одни старухи. Никогда не забудет Джанна, как водили они хоровод. И пели: как по морюморю синему плыла лебедь с лебедятами, со малыми со дитятами… И так пронзительно трогательны и беззащитны были эти старухи в своих сарафанах. Казалось, что и плоти у них нет совсем под платьями. И кто­то водит их по кругу по нитям, спускающимся с небес. Джанна не смогла сдержать слез. Тогда одна старуха сказала: «Бабы, кончайте петь, девку­то расквелили совсем».

Работы вологодского художника никого из даниловцев, посетивших выставку, не оставили равнодушным.

Они написали много добрых отзывов, которые тоже могли бы стать подписями к их портретам. Один из них: «Господи, спаси матушку­Россию». Ее спасения желает и вологодский художник с армянскими и русскими корнями, имя которой означает в переводе «душа, светлая душа».

/>