Она сидит в глубоком мягком кресле, опираясь на палку переплетенными пальцами рук. Пробежит легким ветерком улыбка по лицу, и засветится оно совсем по-молодому. А там, глубоко-глубоко в глазах запряталась непроходящая боль, которую не всякий может разглядеть, которую сама она не всякому может доверить.

Это мужественная женщина. Пережить то, что пережила она, и не озлобиться на судьбу и на людей, сохранить в душе тепло и доброту не всякий сможет. Ярославцы узнали о ней в конце августа 2005 года. Какое-то время про нее взахлеб повествовали все средства массовой информации. А потом забыли. И осталась она наедине со своей непоправимой, непроходящей бедой. Она, ее внучка Юля и подруги из женского клуба «Ярославна». Надо было жить, надо было бороться за жизнь.

КОШАЧЬЯ МАМА

Светлана Ивановна Махова родилась и выросла в Ярославле. Здесь закончила школу, техникум легкой промышленности, вышла замуж, родила дочь Марину. Обычная в общем-то жизнь, ничем особенным не примечательная. Лишь одну привязанность пронесла она через всю жизнь — любовь к кошкам. Сколько себя помнит, всегда в их доме жили мурлыки. А сама она подбирала и лечила всех бездомных Мурок и Васек. В округе так и звали ее кошачьей мамой. Если у кого терялась кошка, то люди прежде всего прибегали к светловолосой девочке Свете — не она ли приютила пушистую пропажу. И теперь в квартире Маховых живут две животинки — пятилетняя кошка Алиса и семимесячный кот Бонифаций, по-домашнему Боня.

В 1986 году, через 9 лет после смерти мужа, Светлана Ивановна вышла замуж второй раз и уехала с мужем в Нижневартовск, где прожила 13 лет. Потом вернулась в Ярославль. Здесь ее ждали мама, дочь и внучка. И опять пошла жизнь несуетная, размеренная, вполне укладывающаяся в рамки если уж не счастливой, то вполне терпимой.

ОБЕДЫ

ДЛЯ МАШИ

В 2001 году пришла она в женский клуб «Ярославна». Жизнь бабушки-старушки, доживающей свой век на лавочке у подъезда, была не по ней. В клубе и познакомилась она с Германом Александровичем Малышевым, работающим в Ярославском музее-заповеднике в качестве смотрителя медведицы Маши. Его рассказы о своей любимице и подвигли Светлану Ивановну в июне 2005 года прийти в музей добровольным помощником по уходу за живым символом Ярославля. Варила ей обеды, мела, мыла, убирала.

Утром 23 августа Светлана Ивановна отправилась по магазинам. Подбирала себе туфли. «Хорошо, что не приглянулось ничего, — говорит она. — Не пришлось зря деньги истратить». Говорит, улыбается. Не знаю, хватило бы у меня сил улыбнуться при воспоминании об этом незначительном факте того страшного дня, переломившего всю ее дальнейшую жизнь. Ведь уже вечером 23 августа Светлана Ивановна лежала в травматологическом отделении больницы имени Соловьева с ампутированной стопой правой ноги.

ОНА ЗАХОТЕЛА ПОИГРАТЬ

СО МНОЙ

В этот день у Маши посетителей было немного. Медведица отошла зачем-то к своей потаенной будочке. В это время Светлана Ивановна находилась в противоположном углу с внешней стороны клетки. Пользуясь отсутствием Маши, она решила положить на перекладину клетки абрикосину для косолапой сладкоежки. Потянулась рукой… Потом она ничего не помнит. На какое-то время женщина потеряла сознание. Очнувшись, увидела, что медведица держит ее зубами за ногу. «Что ты делаешь, Маша?» — спросила женщина. Негромко спросила, ибо даже в это мгновение сознавала, что кричать на зверя нельзя. Медведица стала тихо отходить, а Светлана Ивановна глядела на нее и удивлялась тому, что Маша тянет ее за ногу, а нога эта какая-то непомерно длинная и все продолжает удлиняться по мере удаления медведицы. Потом догадалась, что это с ноги сползает колготка. Боли она не чувствовала, но поняла, что ноги у нее уже нет. Маша продолжала медленно отходить, держа в зубах оторванную стопу, а Светлана Ивановна стала отползать в сторону. Посетители разбежались. Сотрудники музея палкой придвинули к краю клетки добровольно отданную Машей страшную окровавленную добычу.

Пока ждали приезда «скорой помощи», Светлана Ивановна лежала на лавке. Повернув голову набок, женщина увидела Машу. «Она сидела в своей клетке, просунув лапы сквозь прутья, и не-

отрывно глядела на меня, — вспоминает Светлана Ивановна. — А в глазах у нее ясно читалось недоумение, чувство вины. Она, похоже, осознала, что натворила что-то плохое. Если бы она умела говорить, она бы, наверное, сказала в эту минуту: «Что же я наделала?» Она ведь очень меня любила. Просто, видимо, захотела поиграть со мной, не сознавая, чем эта игра может для меня обернуться».

Когда сама я впервые узнала о трагедии, произошедшей в музее-заповеднике 23 августа, я поняла, что судьба медведицы Маши во многом зависит от того, как поведет себя Светлана Ивановна Махова. Согласитесь, не всякая любовь может устоять перед таким испытанием. Остаться без ноги, из подвижной веселой женщины превратиться в инвалида — значит, круто переломить свою жизнь. В таких случаях у матери на сына, у сына на мать может рука подняться. У Светланы Ивановны не поднялась рука на медведицу Машу. Даже теперь, перенеся не одну операцию, она винит в случившемся все, что угодно, вплоть до некой темной силы, но только не медведицу.

ПРИШЛА БЕДА — ОТВОРЯЙ ВОРОТА

А ведь в то время Светлана Ивановна была единственной опорой в семье Маховых, в которой и без того горя было через край — совсем недавно умерла мать Светланы Ивановны, тяжело болела ее единственная

46-летняя дочь Марина. В больницу ее уже не брали, все тяготы по уходу лежали на плечах матери, поскольку дочь Марины Юлия работала, к тому же у той и сынишка малый на руках. И свалилось на плечи 24-летней Юли сразу две беды: дома — умирающая мать, в больнице — оставшаяся без ноги бабушка. Поэтому-то и не осталось у Маховых ни одной фотографии, где Светлана Ивановна была вместе с Машей. Все их Юля разорвала.

Сразу же после того, как Светлану Ивановну привезли в больницу, здесь собрался консилиум. Один из хирургов сказал, что он имеет опыт приживления конечностей и может осуществить подобную операцию в данном случае. Но предупредил, что зачастую впоследствии может начаться омертвление тканей и вся нога станет как ватная. Светлана Ивановна не стала рисковать и согласилась на ампутацию стопы. Лучше уж не иметь стопы, чем остаться без ноги. А через две недели после операции началась гангрена, и пришлось отнять ногу выше колена.

Как уж в условиях современной хирургии при нынешних возможностях медицины мог случиться антонов огонь — можно только предположить. Но лучше и не предполагать, все равно ведь горю не поможешь, только душу надорвешь. Через месяц Светлану Ивановну привезли домой практически без правой ноги. «Очень помогали мне и в больнице, и дома мои подруги из женского клуба, — вспоминает она. — И сидели со мной, когда некому было, и приносили кто что мог. Не бросили в беде. И сейчас не бросают». А в ноябре 2005 года умерла ее дочь Марина. Воистину говорят: пришла беда — отворяй ворота.

ЖИЗНЬ,

НАЧАТАЯ ЗАНОВО

Когда Светлану Ивановну привезли из больницы, она не дала внести себя в квартиру на руках. Хоть и с чужой помощью, но сама вошла в подъезд, преодолела несколько ступенек до родной двери, благо что квартира находится на первом этаже. Села на диван, огляделась. Легче стало на душе, ведь дома и стены помогают. Из другой комнаты вышла дочь, сразу заплакала. «Не надо, — сказала Светлана Ивановна. — Слезы я уже все выплакала». Надо было перекраивать свою жизнь наново и жить. Слезы в таком деле — плохие помощники.

Пока у Светланы Ивановны не было протеза, она передвигалась по дому при помощи двух железных табуреток. Когда-то давно прочитала об этом и не думала не гадала, что придется на себе испробовать такой способ передвижения. Вскоре Ярославское общество инвалидов подарило Светлане Ивановне специальную коляску. В декабре она легла в стационар сложного протезирования Ярославского протезно-ортопедического предприятия. Здесь для нее был изготовлен протез со специальным приспособлением, которое дает возможность искусственной ноге сгибаться в колене. Вот только происходит это сгибание лишь в тот момент, когда Светлана Ивановна садится. Во время же ходьбы протез остается прямым, неподвижным. Поэтому по дому приходится передвигаться с помощью палочки, а на улице — при помощи двух. Процесс привыкания к нему был непростым. Да он и не может быть простым — ведь надо перестраиваться не только физиологически, учиться ходить заново, но и психологически. Для того чтобы протез слушался тебя, необходимо сделать его живым, относиться к нему как к живому. Светлане Ивановне это удалось. Случалось, что и падала, даже синяки набивала, но приручила сложный механизм.

Во время нашей встречи со Светланой Ивановной Маховой она готовилась к очередному походу на протезное предприятие. Как рассказала мне заведующая медицинским отделом Ярославского протезно-ортопедического предприятия Тамара Константиновна Тихомирова, теперь Светлане Ивановне изготовят конструкцию с более совершенным модулем шарнирного коленного сустава, который будет работать в беззамковом ритме свободной ходьбы. То есть он даст возможность ходить без помощи палочек. Потребуется время на привыкание, но в общем-то Светлана Ивановна уже имеет необходимый навык передвижения на протезе. К тому же, по словам Тамары Константиновны, ее пациентка — женщина подвижная, жизнелюбивая, а значит, все будет хорошо.

В конце нашего разговора Светлана Ивановна Махова спросила, а можно ли через газету поблагодарить своих друзей из женского клуба «Ярославна» и весь персонал Ярославского протезно-ортопедического предприятия за ту большую помощь, которую они оказали ей в тяжелый период ее жизни и оказывают до сих пор. Конечно, можно, Светлана Ивановна. Сказать на всю область добрые слова добрым людям — что может быть приятнее для газеты.