Я рисовать хочу

В Ярославской детской школе искусств открылось отделение для взрослых.

Ирина Семенычева и Екатерина Афанасьева. Мать и дочь. Директор и замдиректора детской школы искусств. Обе художницы хорошо знают, как тоскует взрослое сердце по мольберту.

Три года мать с дочерью собирали желающих взрослых людей учиться рисованию, оформляли документы и готовили программу.

У учеников Екатерины Афанасьевой личность уже сложилась. «Я так вижу», — говорит, например, новоявленный художник, и переубедить его очень сложно. К тому же вкус взрослого человека формируется десятилетиями, и кто-то уже не приемлет классику, а кто-то — авангард в силу накопившихся привычек и шаблонов. Чистый в детстве лист художественного вкуса уже заполнен случайными штрихами, и его не отмоешь добела.

Взрослые, например, обожают блестящие бирюльки, яркие краски и однозначные контрасты. Понять тонкую лирику едва заметных цветов им трудно.

И еще взрослые боятся. Сделать неверно, допустить ошибку. Дети рисуют не задумываясь. Для них это игра. Для взрослых — дело, которому надо научиться правильно. Ребенок может запачкать руки в краске и тут же пойдет отпечатки ладоней оставлять везде. Взрослые на такой поступок уже не способны.

Зато у взрослых большие успехи в декоративном направлении. Ведь многие из нас — доморощенные дизайнеры, смотрят «Квартирный вопрос» и листают оформительские журналы. Поэтому там, где важно не умение, а мозги, великовозрастные ученики выигрывают. Делают все быстро, сами бурлят идеями. И видят практическое применение полученных знаний. Домашний интерьер украсят или подарок кому-то своими руками сделают.

В силу взрослости хорошо получается рисование маслом. Детей в школе не учат творить масляными красками. У красок въедающийся запах, от них аллергия, они пачкаются сильно, у них куча и других минусов. Взрослые же приходят подготовленными: халатики, тряпочки, хорошие кисти, краски. Благо что материальное положение позволяет лучше подготовиться к обучению этой технике рисования.

Еще у больших учеников больше желания учиться. Они приходят на занятия два раза в неделю по два часа. И хоть собираются после работы, но уроки проходят интенсивно. Никаких перемен, знания впитывают как губки. Екатерине даже приходилось вновь садиться за когда-то заброшенные учебники, чтобы вспомнить основы знаний, полученных давно. Как-то ее на занятиях подменил муж-художник. Пришел с урока и говорит: «Как ты с ними можешь работать? Я туда больше не пойду!» Муж думал, что придет к обычным детишкам. Пусть и взрослым. Предполагал, что расскажет им что-то. Но дети завалили его вопросами. Наверное, еще и поэтому никто в школе искусств за взрослые группы не берется. Учителя — люди консервативные, и отходить от программы им очень трудно, перестраивать себя и весь педагогический опыт, построенный на обучении детей, тоже нелегко.

Во всяком случае, пока желающих обучать взрослых, кроме семьи Семенычевых-Афанасьевых, не нашлось. И потому взрослый набор объявлялся только один раз. И пока одна группа не закончит обучение, другую не наберут.

Конечно, даже трехгодичные курсы не сделают из взрослых людей профессионалов, равных выпускникам художественного училища. Но кто знает, может, скоро откроют и для взрослых отделение в училище. Сейчас в России настоящий творческий бум, и умение рисовать востребовано как никогда.

Набранная группа, которая переходит на последний год обучения, не хочет заканчивать учебу. Просят прочитать им устный курс по истории искусств и новые знания дать.

Учителя-экспериментаторы уже подумывают о совместном обучении взрослых и детей. Ведь детишкам очень много задают домашних заданий в художественных школах, а родители не то что помочь — предмет понять не в состоянии.

ПоделитесьShare on VKShare on FacebookTweet about this on TwitterShare on Google+Email this to someonePrint this page