Если ты теряешь слух — ты теряешь все. Цепочка событий довольно проста. У ребенка ухудшается слух. Часто это случается после простуды. Он не слышит, что ему говорят родители, другие дети. Он не может повторить слова, раз их не слышит.

Кроме мычания, от него ничего не добьешься. С ним перестают разговаривать. Ребенок не развивается, попадает в школы для детей с задержкой развития и практически навсегда остается изгоем в обществе.

В 130-м ярославском детском саду попробовали бороться с таким недугом, создав интегрированные группы, где слабослышащие дети занимаются с обычными наравне.

Принимаются в эти группы дети с тремя условиями. Ребенок должен все-таки что-то слышать, иметь слуховой аппарат и быть психически здоровым.

Сначала создали подготовительную группу, где четырех слабослышащих лечили десять человек с нормальным слухом. Двое взрослых и восемь малышей. Детишки, хоть и не носят белые халаты, но тоже являются своего рода врачами. В интернатах для глухонемых собраны люди неслышащие, и они занимаются развитием речи только на уроках, когда педагоги их заставляют учиться. Все остальное время они предпочитают общаться жестами. Так и проще. А в смешанных группах дети не понимают языка жестов. И если слабослышащий ребенок нечетко что-то произнес, то обычный его коллега по детскому саду не поймет: «Че сказал? Повтори!» И язык жестов не поможет — дети с нормальным слухом не знают языка глухонемых. И слабослышащий ребенок вынужден постоянно напрягать слух, пытаться четче говорить. И такой тренинг идет весь день.

«Мы объясняем детям, что у кого-то больные глазки и люди носят очки, — рассказывает воспитательница Елена Цыганкова. А у кого-то больные ушки. И он носит слуховой аппарат. И не надо дразнить их».

Елена знает о детской жестокости не понаслышке. У нее сын Егор тоже плохо слышит. Во дворе ему корчили рожи, крутили пальцами у ушей и виска, стучали по лбу, обзывали дурачком. Ребенок сторонился взрослых, во дворе перестал подходить к другим детям и сидел одиноко в песочнице.

Елена узнала, что в Ярославле создается смешанная группа для слабослышащих детей и устроилась в нее работать. И Егор стал заниматься в этом же детском саду.

Дети очень быстро нашли общий язык друг с другом и отличить, где слабослышащие дети, а где с нормальным слухом, со стороны было сложно.

А вот родители прямо спрашивали: а нормальные ли они? Психически. Приходилось объяснять, что детки здоровые, но плохо слышат. Хотя была и обратная ситуация: родители слабослышащих детей не хотели отдавать своих чад в смешанные группы. «Я не хочу, чтобы моего ребенка обзывали инвалидом. Пусть лучше он идет в интернат, где все такие, как он», — объясняли они.

Но, несмотря на все опасения родителей, дети оказались не такими жестокими, как принято о них думать. Слабослышащих никто особенно не дразнил. Может быть, дело в том, что в смешанных группах воспитатели учат терпимо относиться друг к другу. Плюс еще в группе работал помимо воспитателя сурдопедагог.

Благодаря помощи сурдопедагога слабослышащие детки раскрепощаются и не боятся общаться. Они смело говорят, пусть даже коряво, потому что знают, что их будут пытаться понять.

В садике это называется социализация. Человек, хоть и болеет, но он не теряет связи с обществом, не становится изгоем.

«У меня Егор раньше, как увидит взрослого, так за маму прятался, — вспоминает Елена Цыганкова. — А теперь я даю ему деньги и прошу в магазине заплатить. Он идет и платит. Не боится. На улице спокойно подходит к любой детской компании и играет с ними».

Сурдопедагог Татьяна Бякова считает, что меняются не только слабослышащие дети, но и нормально слышащие: «Когда они вырастут, то будут учить своих детей, как обращаться с такими людьми. Уже сейчас, если

кого-то из детсадовских сторонний ребенок обзовет, то к нему подходит малыш и говорит: «Так нельзя. Это плохо».

Когда устраивают детские утренники, то приглашают родителей и гостей, и они не могут отличить обычных детей от слабослышащих, если не видят слухового аппарата. И это, считают в детском саду, показательно.

Если в 2006 году в детском саду была одна смешанная группа, то в 2007-м их стало уже три. «Мы отправляем своих педагогов на стажировку в институт коррекции развития Российской академии образования. Значит, у нас в будущем может стать еще больше таких групп», — рассказывает Ася Казанцева, заведующая детсадом.

В детсаду мечтают теперь о создании образовательной интегрированной цепочки: детсад — школа — вуз. Уже сейчас существуют лингвистические классы, где могли бы заниматься слабослышащие дети. Даже в обычных школах есть среди классов деление на продвинутые, обычные и коррекционные классы. И слабослышащий ребенок может пойти в один из них. Конечно, в идеале мечтается о том, чтобы педагоги какой-нибудь школы прошли бы обучение сурдопедагогике и вслед за интегрированным детсадом появились бы такие интегрированные классы в обычной средней школе.