Моя добрая знакомая Вера Васильевна Козлова всегда спешила делать добро, приходя на помощь не только родным, но и чужим людям.
Вместе с мужем они прожили долгую и счастливую жизнь, но так случилось, что Господь не дал им детей. Поэтому, когда овдовела сестра Людмила, оставшись с двумя маленькими детьми на руках, Вера Васильевна изо всех сил взялась помогать ей, дети так и росли на два дома. Муж Константин особенно любил Аллу, баловал ее. Бывало, заберется девчушка к нему на колени, глядит в глаза и просит:
Дядя Костя, куклу хочу!
Купим, Алка, не расстраивайся…
А както и вовсе всю зарплату потратил, купил Алле велосипед, потому что ей очень хотелось. Когда стали дети Людмилы учиться в Ярославле, помогала им Вера Васильевна и финансами, много работала, копила денежки, мечтая купить Алле квартиру.
Но благополучная размеренная жизнь рухнула в одночасье, будто злой ураган пронесся по судьбе Веры Васильевны. Сначала сгорел дом, такой уютный и надежный, красивый и ухоженный. Казалось, пережить это невозможно. Но сила духа помогла не растеряться, не умереть от горя.
Пошла навстречу администрация выделили временное жилье, потому что на попечении Веры Васильевны находилась безгодовая старуха, ее свекровь, вдова участника войны. Потихоньку обживая это новое жилье, Вера Васильевна уговаривала мужа:
Давай построим свой дом. Купим в деревне, перевезем и поставим на прежнем месте, там баня, огород.
Он долго не соглашался:
Старые мы уже, на восьмой ведь десяток, не осилим.
Но она всетаки уговорила. Уж и дом приглядели, как судьба нанесла ей еще один удар, пострашнее первого: умер Константин, умер скоропостижно, у нее на глазах, она ничем не сумела ему помочь.
На похоронах больше всех плакала Алла, ведь она хоронила почти отца.
Вскоре умерла и свекровь, ее пришлось хоронить тоже одной Вере Васильевне, потому что родная дочь на похороны матери простонапросто не приехала.
От прежней Веры Васильевны, которая была и плясуньей, и певуньей, и шутницей, каких поискать, не осталось и следа она почернела от горя. Пугало будущее, чужой угол не грел, она все чаще и чаще заводила речь о доме престарелых.
Весной и осенью встречаю ее на пошехонском рынке, где Вера Васильевна неизменно торгует овощами со своего огорода. Овощи у нее отменные. Тот же репчатый лук, крупный, чистый, в сухих золотистых чешуйках, продает по пятнадцать рублей.
Вера Васильевна, шучу я, дешевите: в магазине дороже.
Да мне вон напарница тоже предлагала: «Давай продавать по двадцать», а я ответила: «Продавай хоть по сорок, а мне и этого хватит». Продам огород, последний год торгую.
Да ведь не сможете вы без этого! Что случилось?
Случилось, улыбается она, а глаза лучистыелучистые, прежние глаза.
Ну выкладывайте!
Я ведь квартиру купила, свою, правда, однокомнатную, но со всеми удобствами! Вернее, не я купила, а Алла мне купила. Сама с мужем и детьми живет в общежитии, а мне вот купила, говорит: «Тетя Вера, я за триста пятьдесят тысяч в Ярославле ничего не куплю, а ты хоть здесь страдать перестанешь». Я ей предложила: «Алла, оформляй сразу на себя, я ведь ее с собой на тот свет не унесу», а она шутит: «Нет уж, опять будешь говорить, что в чужой квартире живешь!» Вот и перебираюсь потихоньку, Люся помогает.
Я уже не слушала Веру Васильевну, я думала об Алле и о том, какие хорошие вырастут у нее дети, ведь воспитание это не слова, а образ поведения родителей.
А пошехонский рынок без овощей Веры Васильевны, безусловно, оскудеет, только кажется, что новая квартира даст ей новые силы и не продаст она свой огород.
