Многие россияне сегодня убеждены, что такого праздника, как День Конституции, в нашей стране больше не существует. В действительности они правы лишь наполовину: 12 декабря перестало быть нерабочим днем, но остается в числе памятных дат, отмеченных в календаре.
Такое амбивалентное отношение государства к годовщине принятия его Основного закона, продолжающего действовать вот уже 14 лет без единой поправки, на первый взгляд объяснить сложно.
Но если подумать как следует, все окажется вполне логичным. Конституций на Руси за последнее столетие было штук шесть или семь, и каждой был отмерен довольно небольшой срок. Поэтому особенно всерьез их и не воспринимали. Это происходило еще и потому, что декларируемая Основными законами и фактически принятая формы правления у нас почти никогда не совпадали. В период самой жестокой тоталитарной деспотии наша страна считалась абсолютной парламентской республикой, в которой даже не был предусмотрен пост главы государства. Более или менее соответствовали своему формальному определению лишь конституционная монархия начала ХХ века и президент-ско-парламентские республики, существовавшие с 1990 по 1993 год — сначала советская, а потом российская.
Референдум, проведенный в декабре 93-го, законодательно закрепил новую, уже сложившуюся к тому времени конфигурацию власти. При явном перекосе полномочий в пользу главы государства страну поначалу все же можно было называть Федерацией в полном смысле этого слова. Но это продолжалось недолго. Шесть лет спустя Россию поделили на федеральные округа, не только не предусмотренные Конституцией, но и получившие названия, не вполне соответствующие географии. Западная Сибирь стала частью Уральского округа, Урал — Приволжского, а округ, который по логике вещей должен был называться Юго-Западным, почему-то окрестили Центральным.
Затем принимавшиеся один за другим Земельный, Жилищный, Бюджетный кодексы и закон об организации местного самоуправления лишили регионы какой-либо свободы маневра в этих вопросах, хотя в федеративных государствах они относятся почти исключительно к сфере их компетенции. Окончательно же Россия перестала быть Федерацией в сентябре 2004 года, после того, как выборность губернаторов населением была заменена назначением их сверху.
Самое удивительное же состояло в том, что Конституционный суд не усмотрел в этом никакого противоречия фундаментальным принципам устройства государства с таким названием.
И вот сегодня мы находимся на пороге новой трансформации модели управления страной без изменения единого слова в Основном законе. Перефразируя известное выражение незабвенного отца народов, можно сказать, что в России главное не то, что написано в Конституции, а то, как ее читают… В случае, если все пройдет как задумано, реальный центр влияния на принятие решений в ближайшее время может переместиться из президентского кабинета в коридоры Дома правительства и офисы высокопоставленных чиновников партии парламентского большинства, а это уже очень сильно напоминает что-то до боли знакомое старшему поколению россиян.
Слова, сказанные гарантом нашей Конституции, о том, что менять ее он не собирается, можно истолковывать по-разному. С одной стороны, это внушает некоторый оптимизм, а с другой… Основной закон страны — это не реликвия, не раритет, который вроде бы все уважают, но практически не используют в реальной жизни. Конституция должна жить и работать. Ее гибкость — качество очень ценное, однако не менее ценной являлась бы ее востребованность гражданами и их выборными представителями во всех ветвях власти.
В правовом государстве, если закон говорит «нельзя», но очень хочется, люди руководствуются законом, каким бы он ни был. Когда же интересы общества требуют этого, надо пытаться изменить его, но последовательность действий в любом случае не может быть нарушена.
Если оценивать сегодняшнюю ситуацию в России с точки зрения этих критериев, то до настоящего правового государства нам еще довольно далеко, несмотря на более чем столетний опыт жизни по Конституциям. Вернее, с Конституциями. Жить по ним мы, увы, не привыкли…
