Совсем скоро переславский шестиклассник Юра Кокошин должен предстать перед судом. Взрослые дяди и тети намерены отправить его в центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей. А преступление мальчишки велико и ужасно. Он имел глупость ударить в классе портфелем по голове свою одноклассницу, дочь городского судьи Машу Кашину (фамилии детей изменены из этических соображений).

ВСЕ произошло 12 февраля на уроке русского языка в одном из лучших учебных заведений города — седьмой гимназии. Прозвенел звонок, и шестиклассники ринулись в кабинет русского языка. Каждый уселся на свое место, а вот Маша с Юрой не поделили парту. И Машин портфель стал главным аргументом в споре за место. Она бросает его на парту Юре, он швыряет его на соседнюю парту. Она вновь возвращает портфель на место вместе с обидной кличкой. У Юры замечательная русская фамилия, но при желании ее легко можно трансформировать в дурно пахнущее тюремное словечко. И тут же портфель летит в голову девчонке. В ответ этот же портфель уже стучит по его голове. Короче, классическая картинка из жизни всех, кто когда-либо учился в школе. А еще через секунду в класс заходит учитель, и дети как ни в чем ни бывало садятся за изложение.

А к концу занятий у Маши разболелась голова, она почувствовала слабость, головокружение. И по телефону сообщает отцу о случившейся портфельной баталии. Рассказ дочери производит на судью сильнейшее впечатление, и уже на шестом уроке труда Маша торжественно заявляет Юрке: «Ну все, Какаша, ты попал. Я тебе устрою».

В этот же день судейская дочка с диагнозом «сотрясение мозга» попадает в травматологическое отделение городской больницы.

Было ли на самом деле сотрясение мозга или нет, этого не дано знать никому. По медицинскому заключению, было. По мнению матери Юры, социального педагога одной из школ города, вряд ли.

— Я звонила в больницу, разговаривала с врачами. Мне сказали, что диагноз поставлен со слов родителей. Внешних симптомов никаких — ни кратковременной потери сознания, ни кругов перед глазами, ни тошноты. Кстати, изложение она написала на девятку (в гимназии десятибалльная система оценок. — Прим. авт.).

Но так или иначе, ни-сколько не оправдывая поведение сына, мать извиняется перед старшими Кашиными, а Юра перед Машей. Но этого для Машиных родителей явно недостаточно. Желательно устроить суд Линча по-переславски. Впрочем, у этого действа было другое название — классное собрание.

— На собрание я пошла вместе с сыном. Но меня остановил директор: «Что вы делаете?! Зачем вы привели с собой ребенка?! Уберите его немедленно, иначе его разорвут». Едва я появилась на пороге, классная руководительница вылетела из класса, оставив меня с разгневанным судьей-отцом и пятью родителями. Мне сразу был предъявлен ультиматум: или забирайте сына из гимназии, или позора не оберетесь. И лучше бы я сразу согласилась на первый вариант, а я стала возражать: «Почему? Ведь это же дети. Сегодня вы моего сына выгоните из класса, завтра кто-то другой обидит вашу дочь. Так и будете от всех избавляться?» И на меня тут же обрушился поток негодования. В конце собрания со мной истерика: «Что вы от меня хотите? Я же извинилась перед вами. Что, мне на колени встать или убить своего сына?» — вспоминает мать эпизоды своей публичной порки.

Итог собрания оказался печальным. Судья-отец пишет заявление в милицию. А следом за ним заявление в милицию подает и еще одна родительница. Личная массажистка супруги судьи. Она вспоминает, что месяц назад Юра ударил ее дочку ногой на уроке рисования.

И тут же закрутился маховик правоохранительной машины, застучали колеса следствия. И шестиклассник гимназии из беззлобного шалуна с вечным двигателем внутри превращается в маленькое исчадие ада.

При этом юный преступник, единственный сын уже немолодых педагогов, не умеет ни драться, ни ругаться. Самое страшное его ругательство — «дебилизатор». А еще ему нет равных в общественной жизни класса. Он с охотой участвует во всех конкурсах и мероприятиях, лучше всех рисует школьные газеты и занимает первое место в город-ском конкурсе чтецов. И всерьез увлекается легкой атлетикой, стабильно занимая во всех видах соревнований второе место на пьедестале почета.

25 февраля, спустя две недели после «портфельной войны» с дочерью судьи, Кокошины-старшие все же переводят сына в первую школу. Но это уже не спасает его от посещений милиции, инспекции по делам несовершеннолетних, прокуратуры — всех тех учреждений, где он сроду не бывал. Над мальчишкой нависает реальная угроза быть отправленным в центр временного содержания несовершеннолетних преступников.

— За что? — спрашивает всех его мать и не находит ответа. — Если мой сын такой отвратительный и гадкий, каким его хотят представить, то почему ни психолог гимназии, ни социальный педагог не проводили с ним никакой работы? Почему мне никто не жаловался на него? И отчего я ни разу не побежала в милицию с заявлением на его одноклассников? А ведь Юра однажды пришел с занятий, а у него шапка от крови к голове прилипла: ударили лыжной палкой на уроке физкультуры. И кто мне объяснит, почему десятки детей из неблагополучных семей нюхают клей, воруют, хамят, не ходят в школу, и их никто не отправляет на перевоспитание. Чем так сильно провинился мой сын? Тем, что посмел дотронуться до дочки судьи?

Сегодня Юра Кокошин в страхе ждет решения своей участи. Не спит по ночам, кричит, плачет. Его мать горстями пьет таблетки, а 60-летний отец на грани инфаркта. Учителя первой школы пишут ходатайство в милицию. В отличие от гимназии они горой встали на защиту своего ученика.

— Юра обычный, нормальный мальчишка. Воспитанный, любознательный, ему все интересно. Чувствуется, что родители занимаются его воспитанием. Он, конечно, гиперактивный, но у нас сегодня в школах больше половины таких детей. У учителей к нему замечаний нет. Наша позиция — защитить права ребенка. Взрослый имеет право на ошибку. А ребенок есть ребенок. Он еще не может отдавать своим действиям полный отчет. И имеет право на прощение со стороны взрослых, — говорит заместитель директора по воспитательной работе Елена Сурнина.

Но еще острее несправедливость по отношению к Юре Кокошину почувствовали его бывшие одноклассники. «Кто за то, чтобы Юрка вернулся?» — в один прекрасный день спросила в классе одна из девчонок и принялась собирать подписи в его поддержку. А четверо его товарищей поступили еще решительнее. В знак солидарности они ушли из гимназии и перешли в первую школу. Чтобы быть рядом с Юрой.