Как может быть связано имя великого русского сатирика Михаила Евграфовича Салтыковa-Щедрина с рыбинской землей? Оказывается, может.

Михаил Евграфович был правнуком известного рыбинского купца-фабриканта Ивана Матвеевича Нечаева, владельца полотняной и стекольной мануфактур. Этот факт установила рыбинский краевед Ольга Юрьевна Тишинова.

«Ревизская сказка купцов и посадских людей Рыбной Слободы», датированная 1763 годом, гласит: «У Ивана Матвеевича Нечаева дочь Надежда в возрасте 20 лет отдана замуж за лейб-гвардии поручика Василия Богдановича Салтыкова».

Имена и даты жизни бабушки и дедушки Салтыкова-Щедрина совпадают с этими данными. В 1762 году Василий Салтыков участвовал в дворцовом перевороте, помогая взойти на престол Екатерине II. Получив от императрицы заслуженные награды, он вышел в отставку и сразу женился на дочери богатого рыбинского купца Надежде Нечаевой. После свадьбы молодые поселились в родовом имении под Угличем, где и родился у них сын Евграф — отец будущего писателя.

Надежда Ивановна, бабушка будущего сатирика, хоть и купеческого происхождения, была на редкость образованная: знала иностранные языки, читала французских просветителей в оригинале и даже (за недостатком домашних учителей) сама преподавала сыну Евграфу некоторые предметы — сохранились ее конспекты по всеобщей истории.

Но ее сын Евграф так и не стал дипломатом, как мечтала мать, хотя получил блестящее образование в дворянском институте.

Пришлось ему вернуться в родное имение. Хозяйство он вести не умел и с целью улучшения материального положения женился на богатой купеческой дочке, как когда-то его отец. И не прогадал. Молодая жена действительно принесла в дом солидный достаток. Ловко управляясь с дворянским хозяйством, она увеличила его в десять раз (с 280 душ крепостных до 3000). Сын Михаил свою мать видел очень редко: она постоянно была в разъездах, преумножая салтыковское состояние.

Воспитанием будущего писателя Михаила больше занимался отец. Человек разносторонне развитый, он увлекался астрономией, математикой и стихосложением. Хотя можно предположить, что именно от матери Михаил Евграфович унаследовал образный, меткий язык.

Бывал ли великий сатирик на родине своих предков? Бывал, и, по всей видимости, неоднократно. В Рыбинском архиве сохранились документы, подтверждающие этот факт. В нотариальном фонде есть сведения о наложении штрафа в размере 10 тысяч рублей на дворянина Михаила Салтыкова. Как оказалось, штраф был наложен по ошибке: нотариус перепутал Михаила с его родным братом Сергеем. После раздела имущества братья должны были регулярно отчислять деньги на содержание матери. Михаил высылал деньги регулярно, а вот брат нарушал договор. Позднее недоразумение было улажено, для этого потребовалось даже вмешательство ярославского губернатора.

Ольга Юрьевна, продолжая нашу беседу, говорит, что свое пребывание в Рыбинске Михаил Евграфович описал в очерке «Тряпичкины-очевидцы», где рыбинцам, конечно, досталось.

Герой очерка — журналист, совершающий путешествие по российской глубинке. Попадая в Рыбинск, сводит знакомство с местными купцами, которые не отличались тонким юмором. Как считают сотрудники Рыбинского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, вероятно, прототипом одного из купцов в очерке — Ивана Иваныча Тр. — послужил Иван Иванович Дурдин, владелец пивоваренного завода и первого в Рыбинске автомобиля. Дурдин, по воспоминаниям современников, считался первым в городе дебоширом и скандалистом.

«Иван Иваныч Тр. — веселый малый, высокий, плотный, румяный, кудрявый, с голубыми глазами, которые делались совершенно круглыми по мере того, как опоражнивалась висевшая у него через плечо фляга… Он говорил разбросанно, не только не вникая строго в смысл выражений, но даже не имея, по-видимому, достаточно разнообразного запаса их. Однако я не скажу, что он был глуп…»

Здесь, в Рыбинске, купцы устраивали журналисту такие «шутки», от которых он, запуганный до смерти, еле пришел в себя — «они любят прибегать к шуткам весьма истязательного характера».

«Когда всем подавали за обедом уху из живых стерлядей, то для меня, как Тр. сам выражался, специально готовили таковую из дохлой рыбы». Но были шутки и покрупнее. «Воспользовавшись моим восторженным мнением по поводу взятия Баязета, он уложил меня сонного в гроб, покрыв старой столовой красной салфеткой и поставив по четырем углам сальные свечи, так что когда я ночью проснулся и увидел себя в комнате одного и в такой обстановке, то чуть, в самом деле, не умер от страху. В другой раз он вывез меня на дрогах в городской лес и бросил в канаву».

Какие заметки автор очерка оставил о Рыбинске и горожанах? «По-видимому, они набожны, охотно ходят в церковь, служат всенощные, молебны и приносят значительные пожертвования на благолепие храмов, а между тем никто легче их не переходит от набожности к самому циническому кощунству».

«Прошелся» журналист и по местным красоткам: «Тамошние мещанки гораздо охотнее, нежели мещанки других городов Ярославской губернии, назначают на бульваре любовные рандеву. Я сам однажды, в качестве любопытного, отправился, когда стемнело, на бульвар и невольно вспомнил о Немировиче-Данченко. Только его перо может описать упоительную рыбинскую ночь среди групп густолиственных лип, каждый лист которых полон сладострастного шепота. По уверениям старожилов, любовное предрасположение здешних жителей происходит оттого, что они питаются преимущественно рыбою (отсюда и само название Рыбинск), которая, как известно, заключает в себе много фосфора.

Я и сам получил приглашение на рандеву от некой Аннушки, но остерегся пойти, подозревая в этом новую шутку моего амфитриона. И действительно: на другой день отец Николай сообщил мне за тайну, что это было устроено с единственной целью — помять мне бока».

А может, все эти истории произошли с самим автором очерка? Подозревали ли рыбинские купцы, что издеваются над великим сатириком?