Вениамин Константинович Маслеников родился в 1921 году в селе Тутанове Первомайского района. Оттуда и на фронт ушел, был командиром танка. А когда вернулся с войны в 1946 году, стал учительствовать в школе N 47 города Ярославля, где вел физкультуру и военное дело.
Отработав ровно 35 лет, в июле 1981-го вышел на заслуженный отдых, не задержавшись ни дня, — выработался до нуля, как он сам говорит. Предметом заботы стали жена, дети, внуки. Но, увы, уходят в мир иной близкие люди: 12 лет назад похоронили они младшего сына-чернобыльца, двумя годами позднее не стало и жены. Сейчас Вениамин Константинович живет со старшим сыном, частенько общается с друзьями-ветеранами, которых тоже становится все меньше и меньше. Но по-прежнему в памяти вся жизнь, со всеми ее горестями и радостями. Сегодня мы предлагаем нашим читателям воспоминания Вениамина Константиновича о Тутановской школе, куда он ходил босоногим мальчишкой.
Прародительницей начальной школы в селе Тутанове Первомайского района Ярославской области была церковно-приходская школа. Построена она одновременно с Успенской церковью около 1840 года. Церковь разрушили в 1939-м, и лишь по некоторым числам на металлических деталях можно было предположить дату возведения церкви и школы. По рассказам родителей и старших людей известно следующее.
Три класса в церковном приходе заканчивало большинство населения, за исключением тех, кто или просто не желал учиться, или по религиозным убеждениям. Как проходило обучение в школе, сейчас трудно сказать. В воспоминаниях остались некоторые эпизоды. Закон Божий во всех классах вел священник, а учителя учили писать и считать. Некоторые ученики этой школы стали известными людьми. Например, Дмитрий Розанов стал академиком.
Когда я и мои сверстники пошли в 1-й класс (1929 год), школа была двухкомплектной — 1-й, 2-й, 3-й, 4-й классы. Учили нас две учительницы: 1 — 3-й и 2 — 4-й классы. Видимо, они были сестрами. Высокие, стройные, красивые даже в своем пенсионном возрасте. Отучили всего один год и куда-то уехали. Говорили, что им не стали платить зарплату.
Школа в селе Тутанове построена недалеко от церкви — через дорогу. Фундамент кирпичный, до 1 метра высотой, стены из бревен, окна большие, высокие. Всего было два класса окнами на юг, по три окна в классе. Учащихся было много, до 65 человек. В одном классе размещались 30 и более человек.
Взамен старых учительниц, которые за один год научили нас писать и считать, пришли молодые учителя-курсовики. Были они без опыта и без педагогических знаний и умений. Довели нас до того, что и знали — то забыли. Какие были предметы, не помню. Помню, что перемены были длиннее, чем уроки. В пятый класс в Погорелку всех перевели условно, то есть с двойками. В Погорелковской неполной средней школе работали отличные учителя, мастера своего дела. За это им от всех бывших учащихся низкий поклон. Все они уже давно ушли в мир иной, как и большинство их учеников.
На переменах в начальной школе мы устраивали «художественную» самодеятельность. Мальчишки дрались или играли в игры, которых сейчас нет: расшибалку, гонки, лапту. Еще были «венчания». Меня и дочь священника Марию насильно поставили к доске, надели на головы разбитые половинки глобуса и пели хором церковные песни (в церкви в то время шли венчания, отпевания и службы с колокольным звоном). «Невесте» не понравился «жених», и она ему до крови расцарапала лицо. То-то было смеху. В большие религиозные праздники (на Пасху) объявляли дни учебными. Ученики и учителя собирались на учебу. В длинные перемены по чьей-то указке школьники шли к церкви и из заранее припасенных рогаток во время службы били стекла в церкви, так велась борьба с религией.
Запомнилось общешкольное собрание совместно с красноармейцами, которые были на военных сборах. На собрании с докладом выступил и один из наших учителей. После доклада командир в буденовке подверг жесткой критике оборонную работу в школе, и бедный учитель так был напуган, что только и шептал: «Что со мною будет?» А могло быть и самое страшное — освобождение от работы, тюрьма. К счастью, не было ничего.
А однажды из райцентра Кукобоя прибыл представитель райкома партии ВКП(б) проверять работу школы. И началось. Учитель пытается вести урок (дело было в 3-м классе), представитель сбивает его, вмешиваясь в работу. Задает вопросы учащимся. Следует вопрос: «Кто такой товарищ Сталин?» (был 1930 год). Я вышел к доске и назвал 3 — 4 «величия» вождя, оказалось, что этого мало. Начальник начал ругать сначала меня, потом учителя. Проверка прошла без последствий: меня не наказали, учли «тупость, глупость, недоразвитость», а учителя Виктора Васильевича Шеинова предупредили. У нашего учителя на руках не было пальцев, и он писал мелом на доске, зажав его в ладони. Потому одним указанием стало, что в учителя не надо идти людям с физическими недостатками, это сильно вредит делу — отвлекает внимание учеников от урока.
Остались и хорошие воспоминания о школе. Научились читать и писать. Появилось первое немое кино. А электричество получали от вращения вручную динамо-машины. Выступали в концертах самодеятельные артисты, силачи. Дети с 12 — 13 лет были приучены к работе во всех отраслях деятельности в селе. Одно время всей школой проводили весной посадки деревьев. Береза, посаженная мною и двоюродным братом Аркадием Соболевым, долго стояла у школы, в 60-х годах ее спилили на дрова. Фундамент школы разобрали и использовали для различных целей. В это же время появилась мода на одежду. Старались родители одеть детей получше и почище. Повседневная одежда вся была ношена-переношена, стирана-перестирана, штопана много раз. Летом почти все ходили босиком, а зимой — в валенках. И пошла мода на трусы: у всех — разные, а мне родители презентовали голубые женские. Естественно, я был поднят на смех, выскочил в окно и в школу в тот день больше не пошел. Погореловская неполная средняя и Кукобойская средняя были действительно школы. Бывшие учащиеся стали артистами, офицерами и солдатами высокого класса. Большинство из них погибли в Великую Отечественную войну.
На государственной основе была объявлена официальная борьба с религией. «Опиум дла народа» очень сильно пугал основоположников коммунизма, и, видимо, была острая необходимость уничтожения церквей, священников и их семей. Александр Фаворитов и его жена Александра были сосланы на Соловки и уничтожены. В Тутановской школе, как и везде в стране, проводились утренние осмотры учащихся на чистоту головы, рук, ушей, а главное — наличие нательных крестов. Ношение их строго наказывалось — вплоть до исключения из школы. Это был период становления советской школы. Были и обязательное начальное обучение, и ликвидация неграмотности. Надо заметить, что неграмотных среди взрослого населения было немного.
Все, что здесь написано, — правда.
