Когда-то он блестяще сыграл Мастера в «Мастере и Маргарите». В его облике и впрямь есть что-то от булгаковского героя: седая голова, вечная складка у губ и мудрый с лукавинкой взгляд. 30 мая бенефис заслуженного артиста России, актера ярославского ТЮЗа Юрия Аркадьевича Клиппа.

— Юрий Аркадьевич, в театре вы с самого основания, с апреля

1984 года. Можно сказать, старожил.

— Я до ужаса не люблю цифры. Сколько мне лет, сколько у меня было женщин — это все слишком интимно. Я сразу начинаю тужиться, что-то вспоминать. И в итоге ничего не получается.

— Откуда у вас такая интересная фамилия?

— Это не фамилия, а прозвище, звуки, издаваемые при ковке металла. Мои предки были литовскими кузнецами.

— Вы родились в актерской семье, и о выборе профессии, конечно, речи не шло…

— Наоборот. Все вышло случайно. От лени. Я никогда бы не смог работать по звонку, к примеру, бухгалтером. В театральной студии не надо рано вставать, репетиции в 11.

Красотища! Но в актеры подалcя не сразу. У меня были речевые дефекты. Кто такого возьмет? Для начала осуществил детскую мечту — стать художником и поступил в полиграфический институт на оформителя.

— Для души писали?

— Перерисовал всех своих близких, знакомых. Был еще шедевр — автопортрет. Делать ничего не надо, сидишь перед зеркалом и рисуешь. Им все и закончилось. Живописцем я так и не стал. В этой профессии нужна усидчивость, а мне ее Бог не дал. Часть моих творений до сих пор хранится во Львове в архиве, который тщательно собирала моя мама.

— Первую роль помните?

— Это был матрос в «Оптимистической трагедии». Фраза, которую я произносил, звучала примерно так: «Пополнение анархистов, комиссар!» Позже переиграл все чины, от рядового до капитана.

— До Ярославля вы успели поработать в трех театрах — новгородском, таллинском, львовском. Где вам было комфортней?

— Конечно, на родине, там особый менталитет, ридна мова. К Ярославлю привыкал довольно долго. Но полюбил.

— Вы не брезгуете съемкой в рекламе…

— Это не более чем попутный заработок. К этому нельзя относиться серьезно. Рекламные персонажи — герои одного дня. Вот как-то рекламировал перепелиные яйца — изображал дядечку-бодрячка, который бегает по стадиону, отжимается. Все это очень смешно.

— Вы побывали с труппой в Афганистане…

— Это был конец января — начало февраля 1984 года, война в самом разгаре. Я был художественным руководителем театральной бригады. Участвовал в концертных номерах, поднимал боевой дух солдат украинскими юморесками. Мы побывали в Кабуле, Кандагаре, Джелалабаде. Жили в офицерских модулях, нас возили на бронетранспортерах.

— Страшно было?

— Опасность ощущалась. К примеру, деревянный туалет был на улице, и офицер строго-настрого предупреждал ночью не курить ни в коем случае — застрелят. Выразился коротко и ясно: на огонек-то — пух. Смельчаков, слава Богу, не нашлось.

— Расскажите о вашей семье.

— С супругой, артисткой ТЮЗа Эльмирой Капустиной, мы разошлись. У меня две дочки: старшая Татьяна — юрист, младшая Елена — филолог.

— Дочери не хотели пойти по вашим стопам?

— Было дело, но вовремя одумались. Актер — опасная профессия. Часто приходится носить клеймо неудачника, чувствовать невостребованность. Это очень больно.

— У вас бывали такие периоды?

— К счастью, нет. Я постоянно в деле — пишу сценарии, капустники, поздравления, преподаю.

— Слышала, вы пишете песни к спектаклям. А стихи?

— Много их было — про войну, про любовь. Вот этот стих я сочинил в отпуске во Львове, когда находился один в пустой квартире.

Я всех люблю:

Себя, отца и мать.

Детей люблю,

Жену, конечно, тоже.

Я все люблю:

Поесть, попить, поспать.

И почитать из положенья лежа.

И видит Бог,

Я, как Иисус, стерплю

И лай собак, и поцелуй

Иуды.

Я одного лишь в жизни не люблю —

Мытья посуды.

— Готовить любите?

— Обожаю! Но делаю это редко. Некогда. Коронное блюдо — украинский борщ. Могу приготовить холодец, любые супы, шашлык в домашних условиях. Блины очень уважаю. А-ля натурель. Это значит — без начинки.

— Вы со вкусом одеваетесь.

— От шмоток я фанатею. Очень строго отношусь к сценическим костюмам. И дочери пошли в меня, стильные. Помню, за первые джинсы отдал полторы зарплаты. Фирма! А вещи покупаю в секонд-хэнде. Могу рыться часами. Продавцы меня узнают — не выгоняют. Один такой магазинчик находится прямо в моем доме на Большой Октябрьской. Здесь я недавно приобрел две отличные новехонькие рубашки. На Угличском рынке могу подсказать местечко.

— Наверняка такой веселый человек, как вы, знает массу анекдотов. И еще: вы так заразительно улыбаетесь!

— Улыбки мне не жалко. Это мой фирменный знак. А что касается анекдотов, предупреждать надо! Большинство из них матерные, а с точками неинтересно. Расскажу театральный случай. Знаменитый трагик Сельвини играл злодея в пьесе Гюго «Анджело — тиран падуанский», и по ходу пьесы он должен был закалывать свою жертву шпагой. Случилось так, что реквизитор не подал ему даже ножа, и пришлось выходить на сцену с голыми руками. Убивать-то надо, а нечем. Тогда Сельвини в сердцах пнул актера в зад сапогом, и тот с криком «О Боже, его сапог отравлен!» рухнул на землю.

— Какую бы роль вам хотелось сыграть?

— Ролей было много, глубоких, серьезных: Мастер, Раскольников, Незнамов. Так что жаловаться грех. Есть только дефицит хороших драматургов. Они существуют, но их, к сожалению, не ставят. Не модно.