Неужели это было? Мы ли это выявляли одиноких стариков, участников войны, рисовали на их дверях красные звездочки, носили им воду и дрова? Отчитывались на совете отряда о проделанной работе, соревнуясь, кто больше сделает добра нуждающимся в помощи людям? Когда, почему возникла эта пропасть между нами, тогдашними, и ими, теперешними? Увы, дело чести сегодняших тимуровцев- обижать, а не защищать слабого.
Александра Константиновича Никотинина, которого все зовут просто Саня, в Норском знают все. Всегда в одежде военного образца, зимой — в фуфайке цвета «хаки», подпоясанный армейским ремнем, летом — в камуфлированном форменном костюме, Саша выделяется на фоне других норских пенсионеров. Он не курит, не пьет и любит учить жизни других, особенно молодежь, которая частенько тусуется напротив его дома по улице 2-й Краснохолмской. Саша искренне удивляется, если после 22.00 мальчишки еще на улице, а еще больше переживает за их родителей, которые, по его мнению, очень волнуются из-за отсутствия своих отпрысков дома.
Специфичен и образ его жизни. Многие еще спят, когда он, поскрипывя старенькой тележечкой, уже спешит в обход по местным мусорным контейнерам. Что там он навозил в свой старинный двухэтажный особняк, никто не знает, а во дворе возвышается груда ящиков из магазинов, старая мебель, всевозможные доски и палки, оконные рамы и прочая рухлядь. Живет Саша один, он инвалид по психическому заболеванию, но не буйный и ведет положительный образ жизни, поэтому соседи, в основном одинокие старушки, его любят и жалеют.
А вот мальчишки не дают ему жить спокойно и из-за его нетрадиционного вида и поведения прозвали «урядник». С каждым годом они, чувствуя беззащитность Саши и свою безнаказанность, становятся все наглее и наглее. Саша не раз жаловался на них в милицию или в местный опорный пункт охраны порядка, но за руку никто не был пойман. А в ночь на 29 мая мальчишки обнаглели до того, что забрались к Саше в дом и устроили там настоящий погром.
В эту ночь мы проснулись от страшного грохота,- написали в письме в редакцию жители улицы 2-й Краснохолмской. — Спросонья не все понимая, мы с ужасом вслушивались в ночные звуки, похожие на грохот военных действий. Раздавались дребезги бьющегося стекла, чьи-то вопли, а по улице с громкими криками бегал Саша. Эта история длится уже много лет. Проживая одиноко и никому не мешая, Саша обратил на себя внимание местной «продвинутой» молодежи. Насмотревшись западных, да теперь уже и наших отечественных фильмов, где сильный угнетает слабого, где господствует группа, они стали издеваться над пожилым одиноким мужчиной. В ту роковую ночь подростки проникли в дом к Саше, все там перевернули, разбили стекла, закидали Сашу камнями, отчего он получил травмы рук, а это уже разбойное нападение. После звонка соседа около двух часов ночи милиция среагировала не очень быстро и зафиксировала следы погрома, но за руку никто не был пойман. Нам думается, что если такое поведение малолетних правонарушителей пресечь на корню, то и они останутся целы и на свободе, и граждане будут спокойно жить.
С этим тревожным письмом мы обратились в пункт охраны общественного порядка в Норском. «Знаем, все знаем, — вздохнула начальник пункта Антонина Александровна Корегина. — Александр Константинович у нас частый гость. И хотя маршрут общественных дружинников ежедневно проходит мимо его дома, мы не в состоянии охранять его покой круглосуточно. Проблема у нас и с участковыми: ведь район отдаленный».
Вместе с двумя дружинницами — Ольгой Владимировной Криворотовой и Галиной Геннадьевной Егуновой — мы отправились к Саше в гости. Встреча, правда, проходила у калитки во дворе, но в дом с разбитыми либо заколоченными подручными материалами окнами заходить было как-то жутковато. Да и двор, заваленный барахлом, не особо располагал к душевному общению. Однако для Саши каждый предмет здесь был очень дорог и он провел для нас своеобразную зкскурсию: «Вот в эти ящички я буду картошечку складывать, вот в этом креслице — смотрите, почти новенькое — я отдыхаю, вот из этого теса я заборчик поставлю». «А каких книг я натаскал!» — с гордостью воскликнул Саша, сбегав в дом и принеся охапку книг. Здесь и Пушкин, и Библия, и Ленин, и Сталин, и Путин! Ну дело ли! Он для нас старается, а они его на помойку!»
Зная о психическом заболевании Саши и наслушавшись норских страшилок про его нестандартную жизнь, я ожидала увидеть выжившего из ума старика, но он оказался совсем не таким. Память у Саши прекрасная, а логики в рассуждениях гораздо больше, чем у иных тусующихся на каждой остановке мужиков с пивом или бутылкой чего покрепче.
Дед Александра Константиновича был полицейским урядником в Ярославле. Люди его очень уважали, а после революции сами рабочие спасали его от большевиков. Со службы он тогда уволился, но вскоре после революции умер. Это в его доме, которому уже больше 100 лет, живет сейчас внук. Отец Саши работал бухгалтером на Ярославском моторном заводе, а мать была домохозяйкой, потому что кроме Саши было еще трое детей — брат и две сестры. Жили они хорошо, дружно, а когда Саше исполнился год, его маме даже вручили грамоту о присвоении звания ударника строителя социализма, активно проявившего себя в борьбе за выполнение задач, поставленных во 2-й пятилетке в деле коммунистического воспитания детей. Потом родители и сестры умерли, у брата, работавшего директором школы в колонии, появилась собственная семья, а Саша так и остался жить один в родовом гнезде. 12 лет он работал в охране Моторного завода, несмотря на инвалидность по зрению, и был на хорошем счету. По выходным Саша частенько играл на свадьбах на гармони, а в санатории, куда его каждый год посылали от завода, главный врач уговаривал бравого гармониста остаться работать массовиком-затейником. Получил Саша от завода однокомнатную квартиру в Брагине, но жил по-прежнему в родовом доме, где все напоминало ему о золотых годах детства и где по-прежнему он чувствовал себя маминым любимчиком.
А однажды, когда Саша дежурил на посту, вооруженный боевым пистолетом, случилось ЧП. Расхитители социалистической собственности заперли охранника Никотинина в его будке и попытались вывезти на машине через проходную материальные ценности. Саша, несмотря на реальную угрозу его жизни, среагировал грамотно, и расхитителей повязали прямо на проходной. В результате сильнейшего стресса, который он перенес, Саша попал в психиатрическую больницу, долго лечился и выписался уже с инвалидностью. С тех пор дом стал для него единственной крепостью и смыслом жизни. Пока был помоложе и покрепче, Саша сажал огород — земля на его участке черная, плодородная, наши предки знали, где селиться. А потом и сил не стало, и мальчишки стали обижать, грядки вытаптывать, урожай воровать, и Саша оставил свои агротехнические увлечения. Однако оставаться без дела он по-прежнему не мог и облюбовал норские контейнеры, которые как по расписанию объезжает со своей тележкой. Все свое движимое и недвижимое имущество Саша подписал племянникам, и они как могут заботятся о нем. А раз в неделю он сам ездит к ним в гости, возвращаясь помытым и с сумками, наполненными едой. Родственники готовы забрать Сашу к себе, но он не хочет покидать родительский дом, это для него равносильно смерти. Родственники же поддерживают Сашин чернозем в товарном виде, ежегодно перепахивая и окашивая участок, а ничего не сажают только из опасения доставить Саше лишний стресс, он ведь ночи не будет спать, охраняя картошку от мальчишек. В дееспособности Саши родственники уверены — он умеет считать деньги и делать самостоятельно покупки, аккуратно обращается с газовыми приборами (газ в дом он провел еще работая на моторном заводе), помнит все нужные адреса и телефоны. А мальчишек, которые его обижают, он даже жалеет, ведь сам он соблюдал законы и при Сталине, и при Путине и их чтит. Он знает фамилии своих обидчиков и надеется, что родители проведут наконец с ними воспитательную работу.
