Однажды вечером я по какому-то делу забрался на крышу многоквартирного трехэтажного дома на улице Газовиков. Над Мышкином рдел тихий, теплый закат. Я глянул на большой пруд внизу и удивился. Рядом по асфальту шумели автомашины, торопились люди, а в тридцати шагах от них, за реденькой стеной осоки, шла своя жизнь. Невидимая с земли, тихо плыла, распластавшись, водяная крыса, ондатра. Наверное, высматривала лягушек на ужин. По воде расходились круги. Это кормились перед закатом солнца караси. Я сел, засмотревшись на открывшуюся картину.
ПОТЕРЯВШИЙСЯ ПРУД
В последние годы в городе все чаще приходится видеть на берегу пруда людей с удочками. Пруд прямо притягивает к себе, особенно мальчишек, которые ловят здесь маленьких золотых рыбок — карасей.
Конечно, к концу лета их используют больше для живцов. Но есть пенсионеры-любители, которые добывают карасей и на еду. Летом на опушке сосняка повстречался Николай Петухов. Шел с удочкой от деревни Галачевской. Вид усталый. Вот незадача, стал жаловаться, что потерялся пруд! Не был на нем с прошлого года. Ходил-ходил у перелесков — не мог найти. А там такие большие караси на удочку клюют.
Прудов на угодьях бывшего колхоза имени Ульянова не один. И, правда, они на ровных местах, в кустах, в траве некошеной так замаскировались, что мимо пройдешь несколько раз — не сразу заметишь карасиное приволье. Прежде дороги к ним на водопой протаптывала скотина. Но коров здесь давно нет, поля задичали, заросли — пруды в них точно спрятались от людей. Личинок разных насекомых и растительности для корма здесь хватает. Питаясь ими, быстро подрастают золотые рыбки. Хотя особо больших размеров они не достигают. Самые крупные экземпляры — до 15 сантиметров и веса в полтора-два килограмма.
По мнению рыбаков, карась — рыба очень выносливая, ей воды совсем немного надо. Зароется в ил и спокойно переждет жару в пересохшем водоеме. Так же и в вымерзшем до дна, где может превратиться в льдинку. Зимой карась, как медведь, обходится без еды. Нерестится в июне. Живет в стоячих, заросших тиной водах, и в аквариуме, и в железной бочке в огороде. Поэтому маленьких золотых рыбок всегда можно держать под рукой. С августа, когда щука, как говорят на Волге, отращивает зубы, любители заготавливают живых карасиков для живцов. Цепляют его, бедолагу, крючком-тройником прямо за хребет, за мясо, и пускают снасть по щучьим местам. Старые рыбаки, ловившие зубастых еще на Мологе, рассказывали: они, чтобы живец дольше жил, осторожно пришивали крючок нитками к его верхнему плавнику.
Рыболовы различают породу. Кроме золотистого, прудового, говорят они, есть и карась белый, серебристый. Он живет в Волге, иногда попадается на удочку. Если же опустить прудового, золотистого карасика в реку, малыш недоуменно тычется в берег, его ошеломляет большая, норовящая перевернуть волна. «Нет, он в Волге жить не будет, сразу же попадется на зуб какому-нибудь окуню», — взмахивают рукой знатоки, наблюдая за такими опытами своих маленьких внуков.
КОРЗИНА С ЗОЛОТОМ
В том же бывшем колхозе имени Ульянова, в Галачевской — большой пруд. Как-то еще в семидесятых годах довелось с бригадой шабашников строить там гараж. Заметили, что в середине пруда затоплен алюминиевый бидон, в каких возят молоко с ферм. Решили в нем воду для цементного раствора носить: сразу ведра четыре входит. Выворотили бидон из ила, вылили в корыто с раствором. А в нем оказалось целое карасиное государство. Сорок штук только таких насчитали, из которых можно уху варить. Тут же на костре ее в ведре мужики и сварили, а маленьких рыбок отпустили в пруд.
Таким же способом исстари ловят карасей. Только используют для этого не бидон, а легкую корзинку. Затягивают ее мешковиной, оставляя лишь небольшое горло, в которое рыба бы могла заходить. На дно корзины для приманки кладут белый хлеб и камни для груза и на веревке забрасывают такую снасть подальше от берега. Утром пораньше, на заре, приходят за уловом. Пока корзину стремительно тянут к берегу, неповоротливый карась не успевает выбраться из горловины. Схлынет вода из корзины — все дно ее засияет золотом. Отбирают сколько нужно золотых рыбок для живцов, а большую часть снова отпускают в родные глубины. В Мышкине немало таких прудов с карасями. Приходилось мне видеть такой же промысел и на больших прудах в деревнях Большесельского, Ростовского и Переславского районов.
КАРАСИ В ОКОПАХ
Карась в городских водоемах живет исстари. Я вырос на Севере и помню, как в детстве впервые удивила меня своим видом и поведением золотая рыбка. По сравнению с бойким, хлестким хариусом она показалась просто ручной. Как все мальчишки, я любил удить рыбу. А в Мышкине у старого дома, в огромном огороде у родной тетки — свой пруд. А в нем — своя рыба. Было это еще в конце пятидесятых годов минувшего века. Тогда и экология была другой. Дом этот стоял на улице Мологской. Хозяйке было уже лет семьдесят.
Вода из пруда, где жили караси, считалась самой мягкой, ее брали на чай. А на суп или для другого варева — из колодца. Там вода более жесткая. Тетка запрещала даже подходить к пруду, не то что бы крючок с червяком забрасывать. Осторожно взрослые опустили в пруд большую, круглую сетку-подъемку, и вскоре на ней забилось несколько золотых рыбок величиной с ладонь. Их на керосинке поджарили в сметане. Говорили, что мясо отдает травой. Хозяин пруда, бывший приказчик одного из питерских магазинов, эту рыбешку разводил тоже для живцов. Он ловил на них больших щук.
От мальчишек я узнал, что карась живет в каждом пруду, в любой луже. И в самом Мышкине, и вокруг, в кустах и торфяных болотцах, вплотную тогда подступавших к окраине райцентра. А еще вокруг города шли окопы, вырытые жителями во время войны. Здесь ждали наступления немцев со стороны станции Волга. Вот туда мы и отправились с самодельной сеткой, сделанной из обруча от бочки. Окопы тогда еще не были захламлены, они лишь заросли осокой и превратились в обычные ямы с водой. В одну из таких ям Борис Павлов опустил сетку. И едва поднял ее — она вся была в шевелящихся толстых ломтях живого золота. Тесно было расплодившимся жирным карасям в окопах.
«Как же они здесь завелись», — удивлялся я. «Ворона на лапах икру из пруда занесла!» — невозмутимо отвечали мне знатоки-мальчишки. В последнее время окопы эти пересохли, заросли, их завалили бытовым мусором, и золотая рыбка в них перестала водиться. Нет, все-таки не в каждой луже может жить карась. Перестал он теперь почему-то водиться и в некоторых прудах.
ЗАГАДОЧНОЕ СЛОВО
Карасей ловят на червяка и на катыши белого хлеба. Нынешним летом у пруда на улице Газовиков почти каждый день собираются мальчишки с удочками. Часто тут же можно увидеть и кошку, терпеливо поджидающую свою долю улова. Иные рыбаки едва держат удилище, так малы. Поэтому рядом дежурит бабушка, терпеливо взирающая на поплавок. Изредка позабавиться ловлей золотой рыбки сюда приходят не только папы, но и мамы. При этом часто слышишь и такое: «Мы их только поймаем, посмотрим, какие они, а потом снова отпустим в пруд!» Другие уносят улов в свой огородный водоем для разведения.
Напротив нашего огорода — участок соседа Андрея. Нас разделяет длинный узкий пруд, где и ондатры водились, и утки-чирки плавали в разные годы. Этим летом Андрей с женой выходные дни часто проводят с удочками. В зарослях осок в воде слышится характерное тихое цоканье. Знатоки уверяют, что с такими звуками сосут в малых реках тину лещи, а в нашем пруду, видимо, караси. Пруд вырыт давно, должны здесь быть и большие рыбины, или «лапти», как говорят рыболовы. Вот за ними и охотится сосед. У него потихоньку клюет, но «лапоть» на килограмм-другой что-то на крючок не торопится.
Андрей ездит ловить карасей даже в соседний Некоузский район. Там на местах торфоразработок, в образовавшихся озерах попадаются на простого червяка солидные экземпляры. Большие караси водятся в глубине Мышкинского района, в старых прудах вокруг отдаленных сел Рождествена, Богородского, Шипилова.
Раньше в пруде у огорода я видел в осоке больших карасей. А маленьких одно время развелось столько, что зачерпнешь лейку для поливки, а в ней две-три золотые рыбки плавают. И во многих соседних огородах, в ямах они водились. К концу лета ямы пересыхали. Из ближней, из жидкого ила приходилось извлекать рыбешек и отпускать в большой пруд. Но года четыре назад пересох и он, потом его углубили экскаватором. Теперь воды здесь вроде больше, но столько карасей, как прежде, пока нет.
«Закинул корзину, вытащил, а в ней только один большой карась, — рассказывает сосед. — Чего-то, видимо, им не хватает. Может, кислорода?»
Раньше здесь был чуть ли не метровый слой ила. Потом ил вычистили. Может, в этом дело? А вот на улице Газовиков пруд расчистили только по краям, до середины экскаватору не добраться. И карасей в нем, похоже, не убывает. Мальчишки отпускали сюда и плотву. Но неизвестно, выжила ли она здесь, потому что не убывает поток мусора, пластиковых упаковок и бутылок, которыми люди атакуют карасиное царство. Пожалели хотя бы маленькую золотую рыбку, обитающую под боком у человека. Загадочна ее терпеливая судьба, выносливая жизнь. Если колючий Ерш Ешович, поедающий икру других рыб, прославлен в сказках и стихах, то о карасе и здесь говорится скромно. Лишь в скоморошьей неприличной присказке, да и то мимоходом. И даже происхождение слова «карась» загадочно, точно не установлена его этимология, хотя бытует оно во всех славянских языках и звучит почти одинаково.
