Любой, кто бывает в даниловских лесах и на людях вообще-то не ругается, кроет матом власть всех уровней и ее политику в лесопользовании. Иначе как разбоем то, что творится в лесах, трудно назвать. Достаточно зайти на любую лесосеку, чтобы убедиться: тот, кто рубит лес, правилами лесопользования абсолютно пренебрегает. ЕДИНСТВЕННЫЙ вывод, который приходит в голову: природный ресурс лесозаготовителям достался даром. Он для них ничего не стоит.
Любой, кто бывает в даниловских лесах и на людях вообще-то не ругается, кроет матом власть всех уровней и ее политику в лесопользовании. Иначе как разбоем то, что творится в лесах, трудно назвать. Достаточно зайти на любую лесосеку, чтобы убедиться: тот, кто рубит лес, правилами лесопользования абсолютно пренебрегает.
ЕДИНСТВЕННЫЙ вывод, который приходит в голову: природный ресурс лесозаготовителям достался даром. Он для них ничего не стоит. Поскольку зрелого леса практически не осталось, охота идет в основном за сосной, на которую, видимо, есть спрос у покупателей. А так как сплошных сосновых массивов давно нет, уничтожению подвергаются боровые места, украшение и ценность любого леса. Ценность в первую очередь с точки зрения потребностей самого человека, с точки зрения сосредоточения на таких участках редких для данного региона пород растений и мест обитания животных. Именно там люди собирают ягоды и грибы, там охотятся.
Еще в марте в одной местной газете промелькнула коротенькая заметка «Пилят лес в ягодном болоте Чуково». Жители близлежащих деревень обратились в газету с просьбой защитить ягодное место от уничтожения. Из публикации получалось так, что в этом и состояла вся беда. Надо сказать, что на этой территории никаких болот в настоящем понимании этого природного феномена никогда не было. Местные жители привыкли называть болотом маленький, сырой, покрытый мхом и высокими соснами участок леса в 2 — 3 гектара, где летом и в кедах ноги не всегда промочишь. Но почва там некрепкая, сосны, хотя и довольно высокие, старые (лет под сто), особой толщиной не отличаются. От силы сантиметров двадцать пять в диаметре. Молодого подроста совсем нет. Другого такого соснового бора в округе на десятки километров не осталось. И моложе нет — люди сосну только рубили, а не сажали. Но даже после войны, когда сводили массивы зрелых лесов, этот участок сохранили, понимали его ценность. И не в ягодах дело. В урожайный год здесь можно набрать пятилитровое ведерко черники, предварительно прошлепав по бездорожью несколько километров. И то если тебя не опередили
2 — 3 сборщика. Именно сосны и жадность человеческая привели сюда порубщиков.
Давно крутились вокруг. Сначала вырубили несколько соток леса на входе, а прошлой зимой выхватили площадку из середины. Большую часть стволов вывезли и продали, что-то вытащили и бросили в паре километров на поле. Короткие бревна свалили кучей в приболоть. И на несколько месяцев исчезли, затихли. Именно так сейчас лес и рубят — разбойными набегами. Хапнули что смогли и смотрят: схватят за руку, возмутится кто или все пройдет тихо? Если тихо, то через какое-то время безобразие продолжается уже в более широких масштабах. Десятки мелких бригад разбойников-порубщиков с одним трактором на троих пильщиков уродуют местные леса.
Характерен ответ в газете «защитника лесных ресурсов» — директора местного лесхоза. Он сообщил, что относительно этого участка леса «поезд уже ушел», деньги за него получены. Но у населения в дальнейшем есть шансы предупредить нежелательное развитие событий, если заблаговременно подать заявку на ограничение рубок в тех или иных местах. Заявка будет рассмотрена. И в заключение циничное наставление-рекомендация: «Надо только не полениться сделать это».
Обращает на себя внимание позиция этого государственного служащего, чиновника лесного департамента, и понимание им функций своей службы. Лесничество в его представлении — видимо, контора по распродаже стволов в лесу, по организации лесных аукционов, ничего более. Защищать среду обитания, если она им нужна, местные жители должны сами. Непонятно только, какими средствами им это дозволено. Когда один из поселян, живущий в последнем обитаемом доме соседней деревни, через полгода с момента рубки попробовал использовать пару брошенных, гниющих в воде хлыстов, моментально получил в свой адрес угрозу привлечь его к суду с помощью лесничества. Вот и возникает вопрос у обывателей: чем же теперь занимаются лесники, чью собственность они защищают?
Местную власть тоже, видимо, ничего не интересует, кроме поступления налогов и платежей в бюджет. Если на заброшенной территории просто кому-то захотелось жить или человек в силу обстоятельств вынужден доживать там свой век, то проблема защиты среды обитания, защиты своей семьи — его собственная проблема. А власть здесь ни при чем, у нее других забот хватает?
Иван ЛОСЕВ.
Фото автора.
