Решив избавиться от залежей старой, изъеденной молью одежды, Нина Мамонтова вытащила из шифоньера зимнюю куртку мужа. Когда-то такие полудубленки «Пилот» пользовались бешеным спросом. Теперь на это облезлое, засаленное чудо турецких бракоделов было без слез не взглянуть.

Решив избавиться от залежей старой, изъеденной молью одежды, Нина Мамонтова вытащила из шифоньера зимнюю куртку мужа. Когда-то такие полудубленки «Пилот» пользовались бешеным спросом. Теперь на это облезлое, засаленное чудо турецких бракоделов было без слез не взглянуть.

Нина осторожно сняла куртку с плечиков, перевернула — и из нее, как из рога изобилия, вдруг посыпались новенькие стодолларовые купюры! Нина собрала все до одной и пересчитала — вышло тысяча двести зеленых! На всякий случай Нина, глотая пыль, еще раз хорошенько перетряхнула одежду мужа — денег больше не было. Но и этих тысячи двести долларов хватило, чтобы вечером она устроила супругу шекспировскую сцену ревности:

— Петя, признайся честно: у тебя есть любовница?

— С чего ты взяла? — недоумевал тот.

— Петя, у нас с тобой двое детей, моя больная мама и отец-инвалид, говори правду! Я пойму тебя и прощу… Ты завел любовницу?

— Мамой твоей клянусь, что нет!

— Тогда зачем ты спрятал в своей старой зимней куртке тысячу двести долларов?

— Нина, где они?!

— Петя, сначала скажи зачем? Чтобы ездить со своей любовницей за границу? Покупать ей норковые шубки? Водить по ресторанам? Петя, если ты не ответишь на мой вопрос, я сажусь писать заявление о разводе и возвращении девичьей фамилии!

— Пиши! Меняй! — кричал Мамонтов. — Словно не знаешь, что в стране финансовый кризис?

— Про кризис знаю, но при чем тут тысяча двести долларов?

— Стабилизационный фонд и финансовая подушка из золотовалютных запасов Центробанка России тебе о чем-нибудь говорят?

— Нет.

— Так вот, эти тысяча двести долларов и есть золотовалютный запас нашей семьи на черный день! И прекращай лазить по семейным закромам!

Нина и рада бы прекратить, но, размораживая холодильник, вдруг вытащила из толщи льда грелку с золотыми и серебряными украшениями.

— А это еще что за золото партии?

— Это мое! — увидев в руках дочери любимую грелку, закричал Нинин папа. — Драгметаллы всегда были в цене! Пусть лежат на черный день…

— Мама, а у тебя, случайно, ни-где ничего не лежит? — поинтересовалась дочь, разбираясь в кухонном шкафчике.

— Семь тысяч рублей в трехлитровой банке с сахарным песком, сто долларов — в банке с манкой и пятьдесят евро — в пакете с перловой крупой.

— Хорошая бы кашка получилась, — разглаживая купюры, назидательно заметила Нина. И позвала на ковер детей. — А ну, признавайтесь, где деньги прячете?

— Я — в мыльнице, — без особых методов воздействия раскололась дочь.

— А я в копилке, — следуя примеру сестры, признался пятилетний Валерка. — У меня в ней уже рублей двадцать… На случай кризиса!

Олег ГОНОЗОВ.