Мало кто знает, что город Пошехонье — родина редкого промысла по изготовлению сусального (облицовочного) золота. Уникальное предприятие «Красный Золотобой», некогда известное не только в стране, но и за рубежом, выпускало ничем не примечательные с виду маленькие книжечки. Раскроешь одну, а внутри тонюсенькие листочки из драгоценного металла, взять которые в руки не представляется никакой возможности. До того тонкие, что пыль с них смахивали нежными заячьими лапками.
Мало кто знает, что город Пошехонье — родина редкого промысла по изготовлению сусального (облицовочного) золота. Уникальное предприятие «Красный Золотобой», некогда известное не только в стране, но и за рубежом, выпускало ничем не примечательные с виду маленькие книжечки. Раскроешь одну, а внутри тонюсенькие листочки из драгоценного металла, взять которые в руки не представляется никакой возможности. До того тонкие, что пыль с них смахивали нежными заячьими лапками. Только «откуда есть пошел» золотобойный промысел в Пошехонском крае, где о месторождениях этого драгоценного металла и слыхом не слыхивали, до сих пор остается тайной.
КЛЮЧ ХРАНИЛСЯ
ПОД КАМНЕМ
Об этом и многом другом поведала мне в нашем разговоре Нина Николаевна Удалова, потомственный золотобоец Пошехонья. Здесь трудились ее родители. Она пришла на предприятие семнадцатилетней девчушкой. В ее трудовой книжке всего две записи: принята на работу и ушла на пенсию, отдав золотобою сорок лет без четырех месяцев. Если сложить вместе трудовой стаж Нины Николаевны и ее родителей, получится более века!
Была ли вредной работа на золотобойном промысле? Нина Николаевна немного задумывается, а потом говорит: «Нет. Скорее, это тяжелый труд». Да, попробуй-ка помаши восьмичасовой рабочий день молотками от трех с половиной и до десяти килограммов.
— Золото нам привозили из Москвы «спецсвязью», — продолжает она. — Каждому мастеру на руки выдавали шесть 18-граммовых ленточек. Их разрезали на 80 маленьких квадратиков. Вкладывали в специальную форму, где каждый кусочек золота был проложен особыми пленками, сделанными из кишок крупного рогатого скота. Когда квадратик в результате ковки растягивался, становился больше, его разрезали ножиком, брали специальными зажимами, руками не взять — слишком тонкие получались листочки, как паутинка. И так число золотых листочков доводилось до шестисот. Мы должны были сдать 10 книжек, общий вес золота в которых составлял 12,5 грамма. Остальные 5,5 грамма шли в отходы и отво-зились в Москву.
Устроиться на эту работу в советское время мог каждый желающий. Ни один работник золотобойной артели не имел высшего или специального образования. В артель набирались подростки 15 — 16 лет. Нина Николаевна рассказала интересные факты. В ее бытность никакого воровства в золотобойном цехе не было, работали на полном доверии.
— Мы не знали, что такое охрана. Когда уходили на обед, на верстаках оставались груды золота. Вечером дверь закрывали на замок, ключ от которого хранился под камнем. Кто первый приходил утром на работу, тот и открывал помещение цеха.
В нынешнее воровское время представить такое невозможно.
Когда в здании золотобойного цеха на улице Терешковой слышался перестук молотков, окна открывать было нельзя, хоть сорокаградусная жара стояла на улице.
— Ни в коем случае, а то даже маленькое дуновение ветра наделает много бед — вся тончайшая работа пойдет прахом. Вот и сходило с работников до семи потов за рабочую смену.
Куда же шло золото? Драгоценным металлом 960-й пробы, выкованным пошехонскими мастерами, покрыты купола Киево-Печерской лавры, фонтан «Самсон» в Петродворце.
— На купол Спасо-Преображенского собора в Рыбинске ушло 900 граммов сусального золота, — заметила Нина Николаевна.
Как пояснила Галина Жукова, студентка Ярославского государственного педагогического университета имени Ушинского, писавшая курсовую работу по золотобойному промыслу Пошехонья, содержимое пошехонских «золотых книг» шло также на золочение икон, картин, рам, мебели, скульптуры. У знаменитых фонтанов Всероссийского выставочного центра (бывшая ВДНХ) в Москве побывали десятки миллионов людей, в том числе и гости из-за границы. Каждый восхищался скульптурами, сверкающими в солнечной радуге. А благородный металл для отделки этих фонтанов выкован пошехонскими мастерами.
Сусальное золото при всей прозрачной тонкости сохраняет свои природные свойства. Покрытые им скульптуры или отреставрированные элементы кажутся сделанными из гигантского золотого слитка.
Кроме желтого сусального золота, пояснила Галина Жукова, в Пошехонье производили зеленое золото, которое использовали на бескозырках, сусальное серебро, поталь и даже сусальный алюминий. Последний в отличие от золота не собирали в книжки, а наклеивали на листы картона.
Почему же в конце 70-х годов пошехонский «Золотобой» прекратил свою работу?
Галина Жукова рассказывает, что весь рынок по производству сусального золота состоял всего из двух заводов: московского и полностью подчиненного ему пошехонского. Последний получал золото и трудовой план из Москвы, туда же отправлялась и готовая продукция. Столица решила, что ручное производство в провинции содержать нерентабельно. В Москве был внедрен машинный способ обработки драгоценного металла. До сих пор там производят золото, однако качество его гораздо хуже.
К тому же, как считает Антонина Петровна Мочагова, экскурсовод Пошехонского народного музея, к концу 70-х годов была утрачена техника изготовления из кишок крупного рогатого скота специальных прокладок, используемых при ковке сусального золота.
ГРАБЕЖ
НА ГРАБЕЖОВКЕ
Как в Пошехонском крае, весьма далеком от двух столиц, зародился золотобойный промысел? Точного ответа на этот вопрос нет.
По свидетельству сотрудников Пошехонского народного музея, в начале XIX века в различных волостях уезда работали надомники. В 50-х годах XIX века здесь появилась первая мастерская петербургского купца Линькова.
Производство сусального золота и серебра было особенно развито в Пошехонском уезде в 80-х годах XIX века — это был огромный кустарный промысел. В самом Пошехонском уезде производили сусальное золото, а в селениях — серебро. Золотобойное производство было расположено в Городской, Ериловской, Давыдовской волостях.
Интересные факты рассказали сотрудники музея и о том, как в XIX веке мастера присваивали себе золото в небольших количествах. Уследить за мастером не представлялось никакой возможности. Мастеру выдавалось определенное количество драгметалла, из которого всегда будет остаток, если он выбьет листки тоньше обычного. История не сохранила ни одного случая, когда бы мастер-золотобоец жаловался на своего хозяина за обсчет или принуждение к работе. Никогда и хозяева не высказывали недовольства работой мастеров. Скорее всего, объясняется это просто: сам хозяин являлся скупщиком утаенного мастерами золота. К тому же широко была распространена практика авансирования работников в счет будущего заработка. Хозяин мастерской был даже в этом заинтересован, «привязывая» таким образом к себе работника. Он прекрасно понимал, что облагодетельствованный мастер с особой тщательностью будет следить за порядком в мастерской. Это считалось немаловажным, поскольку постоянные, порой до полугода разъезды начальства по своим торговым делам были явлением вполне обычным.
Вплоть до середины XIX века золотобойное производство было сопряжено с трудностями из-за сложностей сбыта готовой продукции и получения сырья. С развитием железнодорожного транспорта, пароходства, расширением возможностей почтово-телеграфной связи сбывать сусальное золото стали не только по России, но и за границу. В этом отношении характерен пример промышленной деятельности известного в Пошехонье заводчика А. А. Князева. В 1893 году, имея 30 рабочих, он производил сусального золота на 30 тысяч рублей в год. А уже через десять лет, в начале XX века, в связи с расширением производства до 70 рабочих мест золота производилось уже на 70 тысяч рублей.
И все-таки откуда же в краю лесов и рек появился золотобойный промысел? Историки до сих пор задаются этим вопросом. Существует версия, что золотобой в Пошехонье восходит к церковному расколу XVII века, возникшему после проведенных патриархом Никоном реформ. Золотых дел мастера из московской Оружейной палаты не приняли нововведения патриарха и бежали сюда, в пошехонские леса, где с годами и развилось производство сусального золота. Существовало и воровство золота на дорогах. Если ехать из Рыбинска в Пошехонье, перед рекой Ухрой есть маленькая речушка Грабежовка. Бытует поверье, что названа так она в память о тех разбойных временах.
Светлана БАКУНИНА, Пошехонье.
