В Мышкине туманный, в золотистых просветах от берез вечер. Праздник Покрова Богородицы. На Успенской площади против собора — новые афиши. Одна сообщает, что в новой гостинице будет праздник в стиле Хэллоуина. Слово почти не выговариваемое. В программе — мужской стриптиз. Остановился у афиши подвыпивший прохожий. Долго читает: что бы это значило? А над Волгой мглистый туман. Пустыми, черными окнами глядят заброшенные дома на улице Ленина, бывшие купеческие особняки.

В Мышкине туманный, в золотистых просветах от берез вечер. Праздник Покрова Богородицы. На Успенской площади против собора — новые афиши. Одна сообщает, что в новой гостинице будет праздник в стиле Хэллоуина. Слово почти не выговариваемое. В программе — мужской стриптиз. Остановился у афиши подвыпивший прохожий. Долго читает: что бы это значило?

А над Волгой мглистый туман. Пустыми, черными окнами глядят заброшенные дома на улице Ленина, бывшие купеческие особняки. Но вот от старой переправы выкатывают с велосипедами двое пенсионеров. Чуть навеселе. «Хорошее выбрали место, — говорю я им. — Тут и выпивать на просторе приятно!» Один за­улыбался. А второй, глуховатый, краснощекий, заговорил про памятник Ленину, мутно рисовавшийся в перспективе улицы на горе у Никольского собора:

— Вот хотят его переносить. А зачем? Чтобы часовню восстановить! Если хотят часовню строить, то пусть строят ее там, где крест стоит! — и он показал на пустырь с размываемым старым кладбищем, где во мгле темнел высокий печальный крест. Второй пенсионер послушал и, ощущая, как приятно разливается внутри тепло от выпитого, тоже добавил:

— Да, я тоже против. Пусть стоит!

Эх, бедные пенсионеры. Какой массовик-затейник отвлекает вас пустыми спорами о Ленине от проблем более насущных? Например, об удавке ЖКХ, о прессующем из года в год людей росте цен. Так и клюете на это пустословие, как на голый крючок. Так подумал я. Но вслух сказал несколько по-иному:

— Вы все о памятнике Ленину толкуете. А уж у нас в Мышкине и стриптиз мужской будет. Иное время пришло. Посмотрите на афишу: какой Хэллоуин нэпманы будут показывать народу!

Благодушный пенсионер засмеялся:

— Что такое, этот стриптиз? Это, значит, ехал на ярмарку Ванька-холуй, за три копейки показывал… хуллоин! Ха-ха-ха!

Вдвоем мы докричались до глухого ленинца. Чужеземное слово пришлось повторить три раза.

— Да неужели у нас, в Мышкине, мужской стриптиз? Это же конец света! — заговорил глухой вмиг протрезвевшим голосом…

Я пошел дальше к мглистому берегу, а они, опершись на велосипеды, еще долго стояли, обсуждая новость на перекрестке.

На асфальтовом козырьке, оставшемся от старой переправы, стоял автомобиль, и высокий, с солидным пузцом мужчина входил в воду. Хотя я был одет тепло, но по спине прошла дрожь. Вальяжно поплавал минут пять и, завесив дверцу кабины, оголился, растерся полотенцем. Вокруг на бывшей улице Ленина пустынно, мглисто, только темнеет крест на месте старинного кладбища. Вот тебе и Хэллоуин с мужским стриптизом, подумал я. Ничем теперь русского человека не удивишь.

Николай СМИРНОВ.