Удивительные птицы — сороки. Раньше они предпочитали гнездиться в лесу. У нас они строили свои лохматые гнезда в Павловых кустиках и Поддубоснице. Но уже лет десять, как перенесли свое место жительства в деревню. Сначала свили гнездо на яблоне осенней полосатой в моем саду. Соседка Валентина Сергеевна возмущалась близким соседством с сорокой-воровкой и требовала, чтобы я гнездо разорила. У нее на подворье курицы «выпаривали» цыплят, и соседка боялась, что сороки их перетаскают.

Удивительные птицы — сороки. Раньше они предпочитали гнездиться в лесу. У нас они строили свои лохматые гнезда в Павловых кустиках и Поддубоснице. Но уже лет десять, как перенесли свое место жительства в деревню. Сначала свили гнездо на яблоне осенней полосатой в моем саду. Соседка Валентина Сергеевна возмущалась близким соседством с сорокой-воровкой и требовала, чтобы я гнездо разорила. У нее на подворье курицы «выпаривали» цыплят, и соседка боялась, что сороки их перетаскают.

Как я ни доказывала, что около гнезда сороки воровством не занимаются, убедить соседку не могла, но гнездо все равно не разорила. Сергеевна сердилась и даже не разговаривала со мной с неделю. У нее тем временем вылупились у клухи цыплята. Обычно на третий день цыплят из-под клетки выпускают, загоняя туда только на время кормления, а тут неделя прошла, другая, а птенцы все томятся под клеткой. Спустя три недели Сергеевна остановила меня с ведрами воды:

— Полюбуйся на своих разбойниц.

— Так нет же никого на проулке.

— Сейчас появятся. Только не галачь.

Появились сразу две сороки. С дровяного сарая на верх клетки слетели. В клетке, понятное дело, переполох. Клуха что-то «сказала» цыплятам, те укрылись в траве по краю клетки. Клетка переставляется каждое утро, трава еще не была смятой. Клуха доставала пернатых мерзавок через проволочную сетку и клевала сорочьи лапки. Сороки при этом подпрыгивали, но улетать не собирались.

— Сергеевна, это не мои.

— Может, ты своих в лицо знаешь? — съехидничала соседка.

— В лицо не в лицо, но своих различаю. Они уже взрослые, им года по четыре, а эти молодые, тоненькие, худенькие.

— Что говоришь-то? Сороки и есть сороки, они все на одно лицо, недаром близнецов в деревне называют сорочьими детьми. Вот ужо-тко зять приедет, я ему скажу, чтобы уничтожил твое гнездо.

Зять «ужо-тко» не приехал, а у сорок уже обозначились слетышки. Три пестрых сорочонка уже разгуливали по саду, и я оберегала их от кошек. Поздним вечером подсаживала на нижнюю ветку яблони, чтобы они могли спрятаться от опасности в гнездо. В течение недели сорочата учились летать, а потом улетели в лес, чему я была рада. Гнездо, конечно же, разобрала, но ветки и проволоку, которой было оплетено дно гнезда, далеко не убирала. Сложила строительный материал под кустом смородины, сороки им воспользовались следующей весной, построив гнездо на яблоне-дикарке.

Стояла яблоня в конце сада, была запущена, потому что не знаешь, как к ней подступиться, ветки колючие. Я ее не обрезала. Сороки такие деревья любят. Сосед наш работал вахтовым методом. Две недели его отдыха музыка в огороде гремела на всю округу. Из-за этой музыки нельзя было услышать пение соловья в школьном саду, свист скворца, мелодичную песню иволги. «Моим» скворцам, малиновкам, синицам не нравилась музыка и блатные песни, и они перестали гнездиться в саду на вторую весну.

Сорокам тоже не нравилась музыка. Замечала я, как «нервничают» сорочьи родители. Третьей весной в конце апреля сороки разобрали старое гнездовье и перенесли ветки и легкую алюминиевую проволоку к месту строительства нового жилища в большом кусте черемухи, за телятником, но в мой сад сороки прилетали постоянно, когда сосед был на вахте. Я прощала им мелкое воровство чайных ложек, ручек, стержней и даже иногда оставляла под яблоней крошки белого хлеба. Птенцов они выкармливают дождевыми червями, мошками, а сами едят все, что добудут. Вот я и подкармливала.

Зимой сороки держатся своим кланом в пять-шесть птиц. Я так думаю, что выводок прошлого лета не стремится покидать своих родителей. Вместе легче выживать.

Нынешняя зима вопреки всем прогнозам строгая. Уже с конца ноября я начала подкармливать воробьев и синиц. Кормушку заполняю семечками в шесть часов утра. Сорокам выкладываю кашу около сенного сарая вечером. Очень они любят рисовую кашу. А я люблю наблюдать за ними, и каждый год отмечаю, как птицы становятся сообразительнее и умнее. Если раньше меня с автобуса встречали только синицы, то в этом году к ним присоединились сороки. С почетным пернатым эскортом иду к своей избе. И сразу же выношу белый хлеб и кашу сорокам и наполняю кормушку семечками. В морозы птицы едят много.

В один из январских дней, когда даже дневная температура была минус двадцать пять, вынесла корм в третий раз в необычное для птиц время. Воробьи и синицы далеко не улетают и сразу увидели меня, а вот сорок не было минут десять. Подумала, что надо нести корм в дом, чтобы подогреть, но тут слетела сорока с конька соседнего дома. Увидев меня, опустилась около места кормления. Поклевав немного, подняла стрекот, призывая «сотрапезников», но их не было. Тогда сорока поднялась в воздух и полетела в другой конец деревни, и вскоре обедали в субботний холодный день пять сорок.

В феврале сороки все чаще навещают окрестные перелески. Там они строят ложные гнезда, причем так, чтобы их видно было от дороги, чтобы потом, в апреле, построить настоящее гнездо и вывести в глухом, недоступном человеческому глазу месте своих пестрых детей.

Светлана МАРТЬЯНОВА, п. Петровское, Ростовский район.