Входишь в подъезд — и на втором этаже тебя встречает лягушка — резвая, большая, песчано-серой окраски. Прыгает по лестнице вверх. Должно быть, одурела от жары. Вечером закрываешь дверь в подвал, а в щель успевает впрыгнуть такая же квакунья. А в последний раз в Мышкине, в огороде, зачерпнул ведро илистой воды из обмелевшего пруда и поставил у лавочки в высокую траву, где оно обычно стоит. И увидел, как с травы тотчас же метнулась маленькая тень, раздался шлепок.
Входишь в подъезд — и на втором этаже тебя встречает лягушка — резвая, большая, песчано-серой окраски. Прыгает по лестнице вверх. Должно быть, одурела от жары. Вечером закрываешь дверь в подвал, а в щель успевает впрыгнуть такая же квакунья.
А в последний раз в Мышкине, в огороде, зачерпнул ведро илистой воды из обмелевшего пруда и поставил у лавочки в высокую траву, где оно обычно стоит. И увидел, как с травы тотчас же метнулась маленькая тень, раздался шлепок. Подошел, посмотрел: сверху плавает ряска, а из нее довольная мордочка зеленого лягушонка выглядывает. Точно благодарит: спасибо, братец-человек, что ты для меня такую глубокую ванну поставил. Теперь накупаюсь вволю!
