Всю свою жизнь хотел побывать на севере, посмотреть на него уже взрослым взглядом,  потому что детские впечатления могут быть и обманчивы. В детстве и солнце светит ярче, и речки маленькие кажутся бурными потоками. Не получилось. Так и осталась в моей памяти Колыма яркой, богатой «чудесной планетой», какой была пятьдесят лет назад.

А НА ДНЯХ узнал от своего соседа в Мышкине, что он только что вернулся с Онеги, побывав в пятидесяти километрах от Белого моря. Роман — человек практичный, молодой, работает в газотранспортной службе. В свободное время увлекается рыбалкой. Да и какой волгарь в молодости не был рыболовом? Это я по себе знаю.

Только что наши налимы да щуки? Малоинтересны стали. В отпуске решил Роман с другом поудить рыбу на Онеге. Там, в северных реках, сейчас семга, горбуша идет, хариусы стрелой  в светлой воде мелькают. До этого он никогда их не пробовал.  Для русского человека  тысяча верст не крюк. А они и больше накрутили на своей машине.

Пейзажи менялись незаметно. Но вот деревеньки стали побогаче. Двухэтажные деревянные дома со спутниковыми антеннами. Почти у каждого — иномарка. Теперь такой он, Русский Север. Выбрали место стоянки на Онеге поглуше. Лес вокруг с холма на холм плавно сбегает. Белые валуны по берегам. Разбили палатку на поляне возле реки.

Роман в лес отправился грибов пособирать. Слышал, что в здешних краях их много, но такого изобилия не представлял! На полянах  почти вплотную друг к другу коричневеют огромные, величиной чуть ли не с голову, шляпы белых грибов. Правда, червивые все. Зато черных груздей — хоть косой коси! Костяники много. Ягода редкая для ярославских мест. А там, у Онеги, ее можно ведрами собирать.

В одном месте лес  стал погуще, березы и осины толще. А среди них неожиданно вынырнули деревянные пирамидки с выжженными на боках крестами и звездами. Ножиком выцарапаны фамилии и даты смерти — в основном 1951 — 1953 годы. А люди под ними лежат все молодые — от двадцати до двадцати пяти лет. Другие могилы и вовсе без обозначений, просто холмики меж  могучих деревьев. Как оказалось, это было кладбище заключенных. Тех, кого уже, может, никто и не помнит. Иначе побывали бы родственники на могилах, памятники бы  поставили. А может, им всем один, общий памятник нужен. Человек не сентиментальный, Роман тем не менее помолился за их души. Собирать грибы уже расхотелось.

Вернулся к палатке, к костру, на котором друг варил уху из хариуса. Никакая волжская рыба, по мнению Романа, с ним не сравнится: мясо без  мелких костей, так называемой писиги, как говорят у нас, на Волге.

Ночь была теплая. После пережитых впечатлений спали крепко. А утром возле палатки и машины увидали огромные характерные следы: будто бы большая чаша в песок вдавлена, а по краям длинные дуги когтей.  Это лесной хозяин медведь интересовался, кто прибыл в его владения. Верно, остался доволен, потому что гостей не побеспокоил, утопал обратно в лес. Медведи в августе и сентябре  сытые.