Ребята семьдесят седьмой широты

Ярославские туристы Александр Шапошников и Сергей Вихарев за 36 дней проделали на байдарке путь в 1262 километра от поселка Хатанга по рекам и озерам Таймыра и Карскому морю до мыса Челюскин. На самой северной точке Евразии, обозначенной координатами 77°43’с. ш. 104°18’в. д., в честь 1000-летия Ярославля они установили памятный знак.

УДИВЛЕН АВАНТЮРИЗМОМ

Военный вертолет, покидая мыс Челюскин, облетел вокруг него и, перемешивая стылый сентябрьский воздух лопастями, устремился к Большой земле. Свинцовый окрас Карского моря и моря Лаптевых, которые облизывали мыс с двух сторон, перешел в серо-бурый цвет безжизненного каменистого плато, которое передало эстафету обделенным растительностью горам Бырранга. Зато за горами очей очарованием стал желто-рыжий цвет осенней тундры. Жизнерадостный цвет ей придавали мхи и лишайники. Чем южнее, тем чаще из тундры к небу стали протискиваться чахлые лиственницы. Постепенно группируясь, они образовывали внизу зеленую щетину, изборожденную морщинами высохших русел и синими жилками рек. И, наконец, деревья, сомкнув строй, придали расстилающейся внизу лесотундре жизнеутверждающий вид.

Убаюканные полетом пограничники-контрактники дремали, но радист вертолета не давал покоя двум штатским, которых они приняли на борт на мысе Челюскин от полярников. Слушая их рассказ о походе по Таймыру, он время от времени то серьезно хмыкал, то по-мальчишески переспрашивал: «Правда, что ли?»

— Правда, — подтверждали бородатые мужики с обветренными лицами.

Винтокрылая машина пре­одолела шесть с половиной сотен километров от мыса Челюскин до Хатанги за четыре часа. Александр Шапошников и Сергей Вихарев проделали путь от Хатанги до мыса Челюскин за месяц с небольшим. Вертолет летел напрямик. Они прошли маршрут на байдарке на веслах, повторяя изгибы рек, преодолевая перекаты, порой тащили байдарку на веревке за собой по обмелевшим руслам, случалось, гребли против речного течения и навстречу морским волнам. И добрались до пункта назначения, оставив за кормой 1262 километра пути.

В Хатанге бородачи нанесли визит вежливости в дирекцию государственного природного заповедника «Таймырский». От него в начале июля ушли в заповедную даль. С аэродрома отдаленного райцентра на одноименной реке они летели самолетом до Новосибирска, увозя на память вымпел с гербом Хатанги и дарственной надписью на обороте: «Отважным путешественникам из Ярославля удачи, здоровья, благополучия. С уважением от заповедника «Таймырский», 02.09.2011».

Ниже написано следующее: «Удивлен авантюризмом, но, как любитель путешествовать, понимаю. С уважением начальник пограничного управления ФСБ России по Новосибирской области А. Чмыхайло».

ОДЕЖДУ ВЗЯЛИ ВСЕПОГОДНУЮ

Правильно назвал их авантюристами генерал-пограничник. То же самое  высказал им еще до похода глава сельского поселения Хатанга Сергей Зверев.  Вдвоем по безлюдному Таймыру!

Вообще-то планировалось, что их будет больше. Но в итоге, кроме доцента кафедры машиностроения Ярославского технического университета, основателя и руководителя вузовского туристического клуба «Странник», мастера спорта по туризму 63-летнего Александра Шапошникова и ярославского художника, туриста с двадцатилетним стажем, 50-летнего Сергея Вихарева, охотников за удачей не нашлось. Сам же Сергей считает этот поход подарком себе на юбилей.

В последний раз экспедицию по Таймыру до мыса Челюскин совершила группа отчаянных парней на катамаране на веслах и под парусом в 1977 году. Ярославцы решили достигнуть его на двухместной байдарке. Наметили маршрут: сначала вниз по течению реки Хатанги, потом по рекам и ручьям с выходом в озеро Таймыр, далее по вытекающей из него Нижней Таймыре до Карского моря и 300-километровый остаток пути вдоль его побережья до мыса Челюскин. Для ночлега и укрытия от непогоды взяли с собой туристическую двухместную палатку. Одежду взяли всепогодную: и на случай жары, и на случай холода, и на случай дождя, и на случай дождя со снегом, но главное, чтобы в ней было удобно. Сапоги взяли такие, что в них весело шагать по просторам и ноги не мерзнут. Определились с двухмесячным запасом еды. С питьем не заморачивались, предполагая, что, путешествуя по рекам и озерам с чистейшей (как оказалось, дистиллированной) водой, они жажды испытывать не будут.

Удачной вещью в экспедиции была металлическая печка оригинальной конструкции. Ветер не задувает в ней пламя, а вкусная и здоровая пища быстро готовится благодаря высокому КПД. Печка работала исправно, поэтому взятый в дорогу запас небольших баллонов с пропаном для миниатюрной газовой плиты оказался неиспользованным.

1 июля путешественники проверили наличие личных и разрешительных документов, денег, компасов, навигаторов, заправили в планшеты топографические карты, рюкзаки за спины — и на станцию Ярославль-Главный на поезд до Красноярска.

В НИЖНИЙ МИР

БЕЗ ДЕРСУ УЗАЛА

Исследователя Дальнего Востока Владимира Арсеньева вел по уссурийской тайге проводник-следопыт нанаец Дерсу Узала. Ярославцы обошлись без следопыта. Они бы при всем желании не нашли проводника из аборигенов.

Долганы и ненцы — аборигены Таймыра — верят, что к северу от озера Таймыр лежит нижний мир — мир духов. Там ни одного долгана и ненца не сыщешь ни с оленем, ни с тайменем, ни с тюленем. Нижний мир для них табу.

Александр и Сергей — люди не суеверные. Они в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь: Карелия, Кольский полуостров, Саяны, Кавказ, Байкал, Полярный Урал. Пять лет назад они два летних месяца путешествовали по Чукотке. Удивили, однако, даже невозмутимых чукчей, добравшись на байдарке от бухты Провидения по Берингову морю до Уэлена и далее до самой восточной точки материка — мыса Дежнева. Вот там-то они и размечтались о походе на самый край Крайнего Севера — мыс Челюскин.

В ста километрах от Хатанги на реке Новой последним оплотом цивилизации было хозяйство Филиппыча — так запросто звали гостеприимного сотрудника заповедника «Таймырский». Он радушно принял путешественников. Накормил, угостил приготовленной по своему рецепту рыбой. Филиппыч напутствовал их в дорогу. Пожелал удачи.

Вернувшись в Хатангу, ярославцы просили передать ему привет. Это оказалось невозможно. Филиппыч умер незадолго до их возвращения.

СЛЕДЫ НЕВИДАННЫХ ЗВЕРЕЙ

Сергей с хитрым видом показал содержимое полиэтиленового пакета:

— Угадай: чья шерсть?

Бурая шерсть в пакете была явно не овечья. И не собачья. И не верблюжья.

— Сдаюсь. Не знаю чья.

— Это шерсть овцебыка.

— Где же ты ее раздобыл?

— На Таймыре.

Я подумал, шутит. На школьных уроках географии мне вбили в мозг, что овцебыки водятся в Гренландии. Серега включил ноутбук. Открыл папку с фотографиями. Навел курсор, кликнул «мышкой». С экрана на меня уставился угрюмый мохнатый вожак. Клик — вот и гарем самок. Клик — вот и целое стадо овцебыков в разных ракурсах. Оказывается, когда в середине 70-х годов я заканчивал школу, ради эксперимента партию овцебыков (они современники мамонтов) завезли из Гренландии на Таймыр. Овцебыки в таймырской тундре легко прижились, стали плодиться и размножаться.

Сергей Вихарев сделал несколько тысяч фотографий. Александр Шапошников снимал видеофильм на камеру. Рабочий материал дает полное представление о суровой и красивой природе Таймыра. Заполярная тундра летом — это буйство красок. А ведь под почвой на штык лопаты — вечная мерзлота. В этом крае непуганых птиц и зверей им охотно позировали краснозобые казарки (эта птица изображена на гербе Таймыра), гуси, утки, бакланы, полярный волк, песцы, зайцы, северные олени и диковинные овцебыки.

Добытая дичь и выловленная рыба (естественно, стреляли дичь и ловили рыбу они вне границ заповедника) обогатили рацион питания туристов. А разнообразить блюда они смогли, раздобыв чугунную сковородку в одном из балков — так на Севере называются домики-времянки — пристанища охотников, рыбаков, геологов. Зажаренные на сковородке крупные куски рыбы смотрелись на фотографии так аппетитно, что у меня слюнки потекли.

СТРАНА ТЕНЕЙ

Пройденное расстояние они для себя определяли так: прошли 60 километров — от Ярославля до Ростова Великого дошли, прошли 125 километров — до Переславля дошли, остались позади 210 километров — до Москвы добрались, достигли отметки 800 километров — Питера достигли.

На расстоянии 800 км от Хатанги находится полярная станция на берегу озера Таймыр в бухте Ожидания. Вот только там их никто не ожидал. Шестнадцать лет, как люди покинули полярную станцию, построенную в 1943 году, в разгар войны, чтобы принимать на промежуточном аэродроме перегоняемые советскими летчиками из Аляски к фронту поставляемые по ленд-лизу американские самолеты. Взору путешественников предстали брошенные добротные дома, трудяга-вездеход, россыпи ржавых бочек из-под горючего, груда мусора и одинокая могила с надгробием.

На сверкающем металле мемориальной таблички, которая не поддалась ветрам, дождям, лютым морозам и холоду вечной мерзлоты, читалась гравировка: «Почетный полярник, кавалер ордена Октябрьской революции Александр Петрович Будылин. В Арктике с VIII 1936 по 25 Х 1980». Последняя дата — это дата смерти. Александр Будылин завещал похоронить  его на полярной станции «Таймыр», чтобы навеки остаться с Арктикой, которой с 25-летнего возраста посвятил свою жизнь.

Полтора десятилетия никто не ухаживает за могилой почетного полярника. На сотни верст окрест нет живой души. Ветшают и разваливаются без ремонта разбросанные по тундре домики-балки. Так что отчасти правы суеверные долганы: сегодня большая часть Таймыра — страна теней. Это тени прошлого — великого и героического.

ХОЗЯИН АРКТИКИ

Отдохнув и искупавшись (бр-р-р! — холодна водица) в бухте Ожидания, они продолжили путь. По течению Нижней Таймыры (это единственная река, вытекающая из озера Таймыр) сплавились в Северный Ледовитый океан.

Неприветливо их встретило Карское море. Ветер северный умеренный до сильного четверо суток гнал к берегу легионы пенистых волн. Чуть утих ветер, ослабла волна — они попытались продвинуться вперед. Обогнули мыс и застопорились.

— Три часа лопатили воду веслами, порядком выбились из сил, а толку — ноль. Ветер и волны держат нас на месте. Я говорю: «Михалыч, мы с тобой словно на тренажере физкультурой занимаемся, пора заканчивать это дело». Развернули байдарку и уже через пять минут вернулись к месту недавней стоянки.

Чертовски устали. И завались спать. Но выспаться им не довелось…

— Когда ложились, я взглянул на часы. Было около девяти часов утра. Уснул мгновенно. И снится мне сон, будто рядом кто-то сопит и дышит. Я проснулся. Прислушался. Тихо. Но нутром чувствую: по ту сторону палатки кто-то есть. Я легонько тронул Михалыча: «Михалыч, не спи».

Сергей Вихарев и Александр Шапошников давно вместе ходят в походы.

Привыкли понимать друг друга с полуслова. Открыв глаза и встретив предупреждающий взгляд Сергея, Александр Михайлович сразу все понял.

Сергей продолжил рассказ:

— Я быстро схватил  ружье, шарю, где патроны. Я никогда не держал ружье заряженным в палатке. Мало ли заденешь ненароком, с предохранителя соскочит — и бабах! Нашарил. Зарядил…

— Сережа, ты опять про медведя рассказываешь, — Надежда, слушая его рассказ про первое знакомство с белым медведем, каждый раз переживает, словно он сопит и дышит за дверью их ярославской квартиры.

— Ладно, не буду, не буду. Все же обошлось хорошо.

Когда, соблюдая предосторожность, выбрались из палатки, вокруг никого не было. Лишь Карское море шумело да полярные чайки кричали. И лишь порванная в одном месте палатка, будто по ней лезвием полоснули, убеждала их, что хозяин Арктики приходил по их душу не во сне, а наяву.

Наконец погода позволила им плыть. В Ярославле уличный термометр в первой декаде августа показывал за двадцать градусов тепла даже ночью. На арктическом побережье даже днем температура неохотно переваливала за ноль. Правда, по мнению путешественников, нынешний июль-август на Таймыре выдался теплым. Льда на море не было, лишь одинокие айсберги плавали у мыса Челюскин. И не такие огромные, как та ледяная гора, с которой столкнулся «Титаник». Но для байдарки любой айсберг представлял опасность. А под водой, белея своими тушами, за ними следовали белухи. Словно играя с ними, белухи проплывали под байдаркой или с шумом выныривали на поверхность, показывая лобастые головы и округлые спины.

Белого медведя, дремавшего на берегу, Сергей принял за белый валун. Они уже встречали огромные камни белого цвета. У одного из них даже сфотографировались. Но этот «валун» вдруг ожил. Несколько десятков метров водного пространства отделяли людей от грозного животного.

— Помнишь, был мультфильм про Умку? Так звали медвежонка. И действительно, смотришь на мордочку белого медведя с черным носом — Умка он, кто же еще!

Умка не стал рычать и вставать на дыбы. Просто поднялся с лежки и не спеша направился к плывущей мимо байдарке.

Это только с виду белые гиганты ростом за два метра и весом до полтонны кажутся увальнями. Белые медведи — отличные бегуны и пловцы-спринтеры. Ребята налегли на весла, приготовившись к соревнованиям в скорости. Но медведь не погнался за ними. Он дошел до уреза воды и, повернув голову вбок, проводил взглядом байдарку с людьми.

ЗОРКИЙ ГЛАЗ ПОГРАНИЧНИКОВ

Пограничники выскочили из-за балка на берегу. На лицах парней в военной форме были одновременно решимость исполнить священный долг по охране северных рубежей Родины и недоумение. Радар байдарку не засек (уж очень маленькой была надводная цель), но от зоркого глаза пограничников она не укрылась.

Нарушителей морской границы доставили на заставу. Проверили документы. Документы были в порядке, включая допуск в пограничную зону. Разговор принял дружеский характер. Пограничники напоили чаем приплывших из туманной пелены океана пришельцев. И с рук на руки передали их соседям-полярникам. Как говорится, дружба дружбой, а служба службой.

Полярники обрадовались путешественникам. Ну-ка, два мужика влились в их маленький, наполовину женский коллектив! Мужики оказались на все руки мастера. Сами нашли себе работу и починили протекающую кровлю на одном из зданий станции.

В следующем году полярная станция на мысе Челюскин отметит 80-летие. На это указывает деревянная табличка с текстом «Таймыр 1932». В арктическом климате и вечной мерзлоте дерево отлично сохраняется. Из мерзлоты ребята извлекали для костра фрагменты деревьев доисторического леса, который рос в тундре миллионы лет назад.

«ПОД ГЛЫБОЙ ЛЬДА ХОЛОДНАГО ТАЙМЫРА…»

Полное название полярной станции на мысе Челюскин — Объединенная гидрометеостанция имени Е. К. Федорова, и относится она к ФГУ «Архангельский центр по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды». С высоты вертолетного полета станция смотрится внушительно. Но на земле выясняется, что половина зданий не используются. Сергей видел заброшенное здание, в котором образовался метровый слой льда, который не тает даже летом.

А еще полярная станция — это музей под открытым небом. На небольшом пятачке земли в памятниках отражена вся история освоения мыса Челюскин.

Начало начал — установленный давным-давно деревянный столб с якорями наверху и неказистой табличкой посередине: «Мыс Северный открыт штурманом С. И. Челюскиным 9 мая 1742 года». Впоследствии мыс был назван его именем. На современном гранитном монументе об этой великой северной экспедиции потомкам для известия сказано подробнее: «Оная экспедиция самая дальняя и трудная и никогда прежде небывалая… Участникам Ленско-Енисейского отряда великой экспедиции, открывшим самую северную оконечность Евразии. 1733 — 1743 гг.». На пьедестале, сложенном из сланцев, укреплена табличка со списком всего экипажа дубель-шлюпки «Якутск», где Семен Иванович Челюскин был штурманом.

Рядом с этим фундаментальным памятником два года назад был установлен поклонный крест. Освятил крест архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний со словами: «Крест на берегу Северного Ледовитого океана воздвигнут, дабы явственно было видно и на самых северных рубежах России: это наше православное государство».

Александр и Сергей почтили память двух исследователей Арктики, для которых мыс Челюскин стал последним пристанищем в марте 1915 года. Не перенеся тягот зимовки, скончались и были погребены на каменистом мысе участники полярной экспедиции Бориса Вилькицкого лейтенант русского флота, гидрограф Алексей Жохов и кочегар ледокола «Вайгач» Иван Ладоничев. Перед смертью тридцатилетний Алексей Жохов написал стихи, которые стали эпитафией:  

Под глыбой льда холоднаго

Таймыра,

Где лаемъ сумрачнымъ

испуганный песецъ

Одинъ лишь говорит

о тусклой жизни мiра,

Найдетъ покой измученный

певецъ…

Именем Жохова назван открытый им остров в море Лаптевых близ Таймыра. А в честь руководителя этой северной экспедиции Бориса Вилькицкого назван пролив, отделяющий Таймыр от Северной Земли.

Еще один памятник — это установленное на мысе зенитное орудие. Зенитка появилась там после трагического и героического случая.

Во второй половине августа 1942 года в Карское море прошел германский тяжелый крейсер «Адмирал Шеер». Перед ним была поставлена конкретная задача: выйти к проливу Вилькицкого и прервать сообщение по Северному морскому пути. Преследуя 3-й арктический конвой, немецкий морской рейдер приблизился к северной оконечности Таймыра.

Имеется радиосообщение полярников с мыса Челюскин о том, что они наблюдали в бинокли неизвестное судно. Возможно, это был не «Шеер». Но точно известно, что утром 25 августа 1942 года немецкий крейсер находился в районе архипелага Норденшельда, то есть в 200 милях от мыса Челюскин. Предполагают, что «морской разбойник», достигнув  пролива Вилькицкого, не смог его пройти из-за ухудшения ледовой обстановки и повернул назад.

Возле памятного столба в честь открытия мыса Челюскин и зенитки, готовой оборонять его от врага, ярославцы сложили из сланцев трехметровую башню. Сергей, будучи художником, сделал гравировку на металлической табличке: «Памятный знак в честь 1000-летия г. Ярославля установлен экспедицией т/к «Странник», проделавшей на байдарке путь в 1262 км от п. Хатанга по рекам и озерам Таймыра, по Карскому морю до м. Челюскина. 13.09.2011 г.». В пластиковую бутылку они вложили записку об экспедиции и поместили капсулу в нишу в башне.

Напоследок, смахнув скупую слезу, они развернули флаг с изображением увенчанного шапкой Мономаха до боли любимого мишки с секирой на плече.

ТОЛЬКО ВЕРТОЛЕТОМ МОЖНО ДОЛЕТЕТЬ

Александр и Сергей были гостями полярников двадцать дней. Загостились. В Ярославле их заждались. А что делать? Ну не ходят на мыс Челюскин автобусы, поезда и теплоходы. Туда только вертолетом можно долететь. Когда они отправляли домой телеграммы, что вернутся с оказией, то имели в виду как раз вертолет. Но никак не спасательной службы.

Находясь в полном порядке на полярной станции на мысе Челюскин, оба с удивлением узнали, что в ярославских СМИ их объявили терпящими бедствие «ярославскими челюскинцами». Они себе такой худой славы не желали.

Был вариант вернуться на ледокольном научно-исследовательском судне «Михаил Сомов», которое отправилось в трехмесячный поход по Северному Ледовитому океану. Их взяли бы на борт на обратном пути с Дальнего Востока — ближе к концу сентября. Сергею Вихареву без разницы — он вольный художник, а вот у Александра Шапошникова с 1 сентября начинались занятия в техническом университете. Другое судно, следовавшее мимо мыса Челюскин до Хатанги, двух посторонних пассажиров на борт не взяло. Зато пограничники доказали, что защищают, в том числе от неприятностей, всех граждан России.

2 сентября на мыс Челюскин прилетели два вертолета пограничной службы. На борт одного из них вместе с военными поднялись два бородача в штатском.

***

— Серега, ты достиг края земли. Теперь твоя душенька спокойна? — я внимательно смотрю в глаза своего отважного двоюродного брата, которому в глубине души завидую.

Сергей в ответ улыбается:

— За краем земли тоже есть земля.

— Да? Это какая же?

— Земля Франца-Иосифа, — Сергей перешел на шепот, чтобы не услышала Надежда.

Вот такие у него планы на будущее.

Фото из личного архива

Сергея ВИХАРЕВА.

ПоделитесьShare on VKShare on FacebookTweet about this on TwitterShare on Google+Email this to someonePrint this page