Весной прошлого года удалось мне побывать в Днепропетровске. Этой же весной посчастливилось еще больше — первый раз в жизни довелось мне побывать в Киеве. Я вернулась в Ярославль, а сердце свое оставила там, на привольно зеленых киевских холмах. Наконец-то я встретила город, в котором мне захотелось жить. СПАНИЕЛЬ ВМЕСТО НЕМЕЦКОЙ ОВЧАРКИ Дорога от Москвы до Киева занимает двенадцать часов — вечером выехал, утром приехал.
Весной прошлого года удалось мне побывать в Днепропетровске. Этой же весной посчастливилось еще больше — первый раз в жизни довелось мне побывать в Киеве. Я вернулась в Ярославль, а сердце свое оставила там, на привольно зеленых киевских холмах. Наконец-то я встретила город, в котором мне захотелось жить.
СПАНИЕЛЬ ВМЕСТО НЕМЕЦКОЙ ОВЧАРКИ
Дорога от Москвы до Киева занимает двенадцать часов — вечером выехал, утром приехал. Это считается самым оптимальным вариантом дороги: сел в поезд, выспался — и ты уже на месте. Но теперь именно этот вариант превратился в самый мучительный, ибо спать ночью в поезде некогда. Сначала надо заполнить специальную выездную карту, потом глубоко за полночь встретиться с российскими таможенниками, а через пару часов — с украинскими. А там уж и утро не за горами, можно и не ложиться, чтоб душу не травить. Именно так все было и на этот раз. Хотя по странному стечению обстоятельств во время поездки в Киев все эти процедуры проходили мягче. Во-первых, выездные карты проводница принесла нам не около полуночи, когда народ уже улегся спать, а сразу же после посадки — в девять вечера. И русская таможня вошла в вагоны около трех ночи, когда мы успели немного поспать. И процедура таможенная оказалась значительно короче, чем при поездке в Днепропетровск.
А украинские таможенники на этот раз меня просто умилили. Год назад они напомнили мне зондеркоманду — своей грубой речью, глазками фонариков, назойливо и долго высвечивающих наши лица, сличая их с фотографиями в паспорте, бесцеремонным открыванием нижних полок, где хранятся вещи, а еще огромной старонемецкой овчаркой, которую провел на поводке по всему вагону строгого вида таможенник. Нынче же украинский таможенник вежливо здоровался с каждым пассажиром, фонарик на лице долго не фиксировал и, когда процедура проверки завершалась, вежливо желал пассажирам счастливого пути. А уж когда вместо грозной овчарки, которая вынюхивает наркотики, по вагону побежал миловидный длинноухий спаниель — сам, безо всякого поводка, настроение у пассажиров и вовсе поднялось. Именно этот пес, потешно переваливающийся на своих коротких лапках, убедил меня в том, что поездка будет замечательной. И оказался прав.
В ЦЕНТРЕ ПОЮТ ПТИЦЫ
В начале мая в Киеве цвело даже то, что и цвести не должно. Это был даже и не город, а огромный лес, меж деревьями которого кое-где проглядывали верхушки домов. У меня сразу сжалось сердце, ибо я вспомнила оголенный, особенно в последние годы, до лысого Ярославль. В Киеве я не встретила ни одного свежего пня. Наоборот, среди взрослых деревьев там и тут виднелись саженцы новых. Наверное, именно от изобилия деревьев более чем трехмиллионный Киев поразил меня своим чистейшим воздухом. В отличие от Ярославля, превращенного нерадивыми хозяевами города и области в некое подобие душегубки, Киев напоминал город-курорт где-нибудь на морском побережье. А на следующий день во время обзорной экскурсии по Днепру я была потрясена обилием лесов на крутых прибрежных склонах.
Город-парк — так охарактеризовала я Киев. Парки здесь не кончаются, а плавно перетекают один в другой и имеют такие роскошные размеры, что в них без труда можно заблудиться. А высокие днепровские берега позволяют этим паркам располагаться на двух и даже на трех уровнях. Трава здесь растет вольная, под «ежик» не пострижена. Парковые просторы практически не изуродованы клумбами, что создает полную иллюзию живой природы. Наверное, поэтому, сидя буквально в нескольких метрах от шумного Хрещатика — именно так называют теперь украинцы всемирно известный Крещатик, —
мы упивались птичьим разноголосьем.
Обойти Киев за неделю, конечно, невозможно. В первую очередь я навестила действующий Михайловский мужской монастырь, куда от речного вокзала пришлось подниматься на фуникулере. Это тяжеловесное на вид чудо техники довольно легко взбирается на очень крутой склон и весьма вместительно.
С РОССИЙСКИМ КОШЕЛЬКОМ
С русскими деньгами на Украине жить можно, ибо цены там против наших примерно раза в два-три ниже. Украинцам же с их пропорциональными ценам зарплатами живется на Украине не очень широко. Однако киевское правительство, несмотря на события, от которых трясет даже Россию, все-таки старается умерить денежную нагрузку на своих граждан. Проезд в транспорте для пенсионеров и инвалидов не только войны, но и труда бесплатный. В половинном размере инвалиды труда платят и за вход в музеи. Проезд в маршрутных такси по Киеву — две с половиной гривны, то есть, по-нашему, порядка 8 — 9 рублей. Из пригорода, где жила, я добиралась до Киева за 5 гривен. Фуникулер, которым я пользовалась здесь не раз, стоит полторы гривны. Так что со своим российским кошельком в Киеве я была весьма богатой невестой.
ПРОГУЛКИ ПО ХРЕЩАТИКУ
Что еще приятно удивило меня в Киеве, так это обилие урн для мусора. Не было никакой возможности выбросить окурок прямо на тротуар, ибо перед глазами одновременно маячили две-три урны. А потому центр Киева чист до безобразия. Хрещатик и вовсе блестел как зеркало. В выходные дни движение транспорта здесь перекрывают, несмотря на то что помимо широких тротуаров имеются в наличии и еще более широкие скверы.
Хрещатик — это государство в государстве. Здесь не увидела я в отличие от Ярославля ни одной новостройки. Берегут киевляне свое сердце, свое «лица не общее выражение». Здесь большое обилие фонтанов различных форм, здесь всегда встретишь каких-либо забавников — то переодетых в забавных зверушек, пристающих к прохожим с различными предложениями, например — потанцевать, то галантных кавалеров, одетых в костюмы прошлых лет и веков, которые охотно позируют рядом с желающими запечатлеться на фоне Хрещатика.
Огромная сцена, возвышающаяся на широком тротуаре, и в выходные, и в будни развлекает проходящую публику то песнями, то танцами, а то и вовсе приглашает народ поучаствовать в каком-либо театрализованном действе. А над всем этим праздником жизни пышно цвели каштаны. Впечатляющее зрелище!
ПОСИДЕЛА, ОБНЯВШИСЬ С БУЛГАКОВЫМ
С Андреевским спуском мне не совсем повезло. Именно в эти дни улицу накрыла мощная волна реставрации. Она была разрыта снизу доверху. Сначала я пригорюнилась, но потом заметила, что это разрытое хозяйство с мелькающими тут и там тракторами, экскаваторами пугает только пожилых людей, а те, кто помоложе, бесстрашно прыгают с кочки на кочку и идут вперед. Попрыгала и я, уворачиваясь от грозно рычащей техники. И дошла до Андреевской церкви. А глядя на нее, вспомнила кедринских «Зодчих»:
И над всем этим срамом
Та церковь была —
как невеста!
Именно так и было: высокий холм, на котором возвышается эта красавица, не был тронут реставрацией.
Увы, дом Булгакова для посетителей был закрыт. Зато сам хозяин дома вышел, позвякивая бронзой, на улицу и уютно присел на лавочку. Сел так гостеприимно, что с обоих концов лавочки мог присесть каждый желающий обнять автора «Мастера и Маргариты». От желающих, конечно, отбоя не было. Я была в их числе.
НА УКРАИНЕ ПОМНЯТ ВЕЛИКУЮ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ
День Победы в Киеве запомнится мне навсегда. Напуганная рассказами российских СМИ о всевозможных осквернениях памятников, связанных с Великой Отечественной войной, воинствующими националистами, я, признаться, не хотела идти в этот день к монументу героям войны. Но моя хозяйка была настроена решительно: у нее немало родственников погибло на войне, и этот день для нее свят. Когда мы вышли из станции метро «Арсенальная» на тротуар, ведущий к монументу, я поняла, что в День Победы сюда идет весь Киев. Людей было так много, что продвигаться нам пришлось черепашьим шагом. И у всех в руках были цветы, много цветов. И шли сюда не только ветераны войны, не только люди моего поколения, здесь преобладала молодежь. Девчонки во фривольных нарядах были какие-то притихшие, строгие, ребята, одетые в кожу, железо и в другие дни невольно вызывающие либо страх, либо осуждение, тоже шли сюда. И тоже несли цветы. И тоже подходили к ветеранам, которые выделялись из толпы седыми головами, обилием наград на груди, и дарили цветы, фотографировались вместе с ними. Нет, господа политики, никто теперь не заставит меня поверить в то, что Украина предала память о Великой Отечественной войне! Здесь о войне этой помнят, пожалуй, даже крепче, чем у нас.
А уж об украинском народе, гостеприимном, хлебосольном, неизменно приветливом, чего и говорить. Жаль, ох как жаль, что разбили три славянские державы — Россию, Украину и Белоруссию — и теперь усиленно пытаются подогревать вражду между этими народами, спаянными одной общей культурой, одной общей войной и не испытывающими никакой вражды друг к другу. Русская речь в Киеве, переплетаясь с украинской, не режет слуха. Не встретила я ни одного злобного взгляда в ответ на мой говор.
Фото автора.
