НАТАШКУ я знал практически с детства. Наши родители работали вместе, и мы дружили семьями в течение многих лет. В те времена в отличие от нынешних зайти к коллеге в гости после работы считалось вполне обычным делом, а нанести визит по случаю праздника или дня рождения — тем более. Так что с Наташкиным отцом Виктором Ивановичем и ее матерью Ангелиной Васильевной мы виделись довольно часто. С ней самой реже — из-за разницы в возрасте и круге интересов.
НАТАШКУ я знал практически с детства. Наши родители работали вместе, и мы дружили семьями в течение многих лет. В те времена в отличие от нынешних зайти к коллеге в гости после работы считалось вполне обычным делом, а нанести визит по случаю праздника или дня рождения — тем более. Так что с Наташкиным отцом Виктором Ивановичем и ее матерью Ангелиной Васильевной мы виделись довольно часто. С ней самой реже — из-за разницы в возрасте и круге интересов. Она была моложе на пять лет и училась не в институте, а в колледже, который тогда еще назывался техникумом.
Никаких особо близких отношений мы не поддерживали, хотя иногда проводили время в общих компаниях и даже как-то встречали вместе Новый год. Одна, без родителей или подружек, Наташка ко мне никогда не приходила, поэтому я очень удивился, когда она позвонила и, поинтересовавшись, один ли я дома, пообещала прийти минут через 15 и «поговорить по одному делу». К тому времени я уже работал психиатром, и просьба, с которой она ко мне обратилась, удивила меня еще больше. Обычно люди просят у нас справки о том, что у них все в порядке. Наташка же спросила, смогу ли я написать справку о том, что человек лечится по поводу психического расстройства.
Я уже начал догадываться, к чему она клонит, но не подал вида.
— Такого рода бумажки бывают нужны людям в трех случаях, — сказал я с видом умудренного опытом специалиста, хотя мой профессиональный стаж тогда составлял всего несколько лет. — Первый — когда нужно освободиться от армии, второй — избежать уголовной ответственности, третий…
Тут Наташка меня перебила, признав, что у нее именно тот самый третий случай. Вернее, не у нее, а у одной ее близкой подруги. Так люди всегда говорят, оказавшись в щекотливом положении, но они вряд ли способны этим ввести кого-то в заблуждение. Демонстрировать свою проницательность я не стал и выслушал до конца ее душещипательную историю о девушке, навсегда разошедшейся с парнем, а буквально через несколько дней узнавшей о том, что она беременна, причем на сроке, исключающем возможность прерывания без медицинских показаний. Девушка в панике. Денег у нее нет. Родители не знают, а если узнают, то убьют. Поэтому моя собеседница очень просила ничего не говорить о нашем с ней разговоре моему отцу, хотя, казалось бы, исходя из ее версии о подружке, никакой логики в этой просьбе не было.
Я пообещал выяснить, что можно сделать на этот счет, но, как и предполагал, мои возможности в этом плане оказались очень скромными. Во всякой профессии есть люди, которые всегда добиваются своего всеми законными и незаконными способами, но я себя не отношу к их числу, поэтому глубоко увязать в эту ситуацию я не стал, сказав Наташке, что при всем желании помочь ее подружке, к сожалению, не смогу.
Наш разговор состоялся в начале ноября, а в следующий раз мы пересеклись только в новогодние праздники. Глядя на высокую и стройную Наташку, было трудно предположить, что она давно и непоправимо беременна, и я подумал, что она нашла способ решить свою проблему без моей помощи, что не могло не вызвать у меня вздох облегчения. В реальности все оказалось с точностью до наоборот, но, в конце концов, видел я ее всего несколько минут в теплой зимней одежде и вообще работаю психиатром, а не гинекологом. Тем более что ее родной отец пребывал в счастливом неведении вплоть до самого последнего дня…
Произошло это 6 марта, в самый канун весеннего праздника. Наташка родила дома и только потом позвонила в «скорую». Виктора Ивановича, находившегося в это время на работе, чуть от неожиданности не хватил инфаркт. Его супруга, женщина достаточно проницательная, оказалась к рождению внучки более подготовленной. Девочку назвали Аней.
Новоиспеченные бабушка с дедом достаточно легко смирились со своей новой ролью, и значительная часть забот о новорожденной вскоре легла на их плечи. Наташке надо было окончить учебу, что она и сделала без академического отпуска. Но все равно на работу по специальности с маленьким ребенком устроиться ей не удалось, и она согласилась на место дежурного администратора в гостинице «Юбилейная». Маленькую Аньку я помню хорошо. Она росла избалованным ребенком с хулиганскими наклонностями и как-то раз даже разбила мои очки, неосмотрительно оставленные на столе. А когда уже у нас в гостях я предложил ей выбрать из скопившихся в доме от многочисленных поездок сувенирных игрушек понравившуюся, она сказала, что ей нравятся все, и забрала с собой. Ну как я мог отказать своей крестнице, хотя люди, не знакомые с предысторией ее появления на свет, не понимали, почему я так ее называю…
Потом, когда Аньке исполнилось года четыре, она надолго пропала из моего поля зрения. Наташка познакомилась с одним из постояльцев, приезжавших в отель, и у них завязался роман, закончившийся свадьбой и переездом в столицу. Валера работал оператором на одной из московских киностудий и имел собственную квартиру. О том, что дела в молодой семье складываются не лучшим образом, я узнал уже после того, как Наташка с ребенком вернулись в Ярославль. Оказалось, что производивший на всех положительное впечатление непьющий и некурящий молодой человек страдал серьезным душевным недугом. Короче, был шизофреником. Анькины бабушка с дедушкой очень радовались тому обстоятельству, что он не успел подарить ей братика или сестренку.
А вот свою собственную квартиру в нашем городе благодаря довольно скандальному бракоразводному процессу Наташка получила и стала жить отдельно от родителей. К Аньке это относилось в куда меньшей степени. И провожала в школу, и встречала ее бабушка, к тому времени досрочно вышедшая на пенсию по инвалидности. Делала уроки она тоже под бабушкиным контролем да и в выходные чаще находилась в хорошо знакомой мне квартире на Которосльной набережной, чем по месту официальной регистрации. Когда же Наталья устроила свою личную жизнь, на этот раз, похоже, окончательно, и у нее родился сын, которого назвали в честь деда, девочка и вовсе перебралась туда.
Время летело стремительно. Анька, которую я помнил маленькой шкодницей, превратилась в серьезную элегантную девушку. Она узнавала меня на улице, а я ее — нет. Виктор Иванович, с которым мы иногда сталкивались, больше рассказывал об успехах младшего внука, из которого родители решили сделать настоящего хоккеиста. На внучку же, бывшую тогда студенткой иняза, пожаловался за то, что она слишком много наговаривает по его телефону, общаясь с друзьями из Англии и Америки.
Года три назад он сам пришел ко мне на работу за справкой на шоферскую комиссию. С нашей стороны никаких проблем с ее получением возникнуть не могло — Виктор Иванович был водителем-профессионалом экстра-класса, и с памятью и вниманием в возрасте далеко за шестьдесят все у него оставалось в полном порядке. А вот давление пошаливало, и терапевт поставила свою подпись только месяц спустя после проведенного курса лечения. Оказалось, она проявила бдительность не зря…
Буквально на днях узнал от одной нашей общей знакомой, что она навещала Виктора Ивановича в больнице, где он уже начал выздоравливать после инсульта, случившегося с ним на даче. К счастью, инсульт оказался не тяжелым — без парализации и нарушения речи. Но за руль садиться теперь все равно нельзя, и дела в загородном доме придется забросить по крайней мере на год. Супруга чувствует себя тоже не очень, а родственники разъехались кто куда. Наташка с мужем и сыном теперь снова живут в Москве, куда им пришлось переехать, чтобы Виктор-младший смог продолжить свою хоккейную карьеру в молодежном составе одной из известных столичных команд. Сама же она снова работает дежурным администратором в гостинице и недавно слетала в гости к дочери, живущей теперь очень далеко от места своего рождения — в штате Вирджиния, в городке, расположенном в непосредственной близости от Вашингтона.
Обширная языковая практика общительной и целеустремленной Аньки сыграла решающую роль в ее судьбе. В школу после окончания университета она, естественно, не пошла. В аспирантуру тоже. Не без помощи деда, у которого еще сохранились кое-какие старые связи, устроилась переводчицей в одну посредническую фирму с активными международными связями. Там и познакомилась с молодым американским юристом, приезжавшим в Россию. Между ними завязался роман, полтора года продолжавшийся по скайпу, а потом они с Дэвидом поженились. Сейчас он работает в солидной юридической компании, сотрудничающей с Конгрессом Соединенных Штатов, и в силу специфики своей нынешней деятельности серьезно интересуется политикой. Так что, возможно, когда-нибудь сам сможет стать конгрессменом. А их будущий ребенок, появление которого ожидается в достаточно близкой перспективе, с момента рождения получит американское гражданство, которого пока нет у Анны, и в стране, где, как известно, у каждого есть свой шанс на успех в этой жизни, обретет законное право занять любую должность вплоть до поста президента. Хотя, скорее всего, ограничится чем-то более скромным. Но кем бы он ни стал, о том, какую роль в судьбе его матери, а значит, и в его собственной, сыграл скромный психиатр из далекого русского города Ярославля, он никогда не узнает. А мне все равно приятно сознавать, что история, начавшаяся почти тридцать лет назад с просьбы оказавшейся в трудной ситуации девушки, которую я не смог выполнить, закончилась хэппи-эндом…
Имена персонажей изменены.
