СОЛОВЬИ-ВОЛШЕБНИКИ Каждый из нас хоть раз в жизни слышал соловьиное пение, а человека, которому это чудо не удалось почувствовать, мне искренне жаль. Думаю, если бы существовала оценка чудес природы, одно из первых мест принадлежало бы пению соловья. Наверное, любая, даже самая черствая душа хоть на мгновение стала мягче и добрее в те минуты, когда пел соловей.
СОЛОВЬИ-ВОЛШЕБНИКИ
Каждый из нас хоть раз в жизни слышал соловьиное пение, а человека, которому это чудо не удалось почувствовать, мне искренне жаль. Думаю, если бы существовала оценка чудес природы, одно из первых мест принадлежало бы пению соловья. Наверное, любая, даже самая черствая душа хоть на мгновение стала мягче и добрее в те минуты, когда пел соловей.
Помню, во времена моего детства соловьи не были редкостью в городских дворах и скверах, и люди, открыв вечером окна, подолгу слушали их волшебные трели. Эти песни духовно соединяли самых разных людей, делали их ближе. Кто знает, может быть, даже такое скромное общение с природой делало людей чище, открытее и добрее.
Но это было уже давно. Мы живем совсем в другое время, мир добра, теплоты, бескорыстной взаимопомощи ушел в прошлое. Другие мелодии и ритмы теперь владеют сознанием людей, и все меньше в них напевности и душевности. Выкрики, часто бессвязные, грохот ударников, яркий блеск огней, танцующие солисты, часто делающие акробатические элементы, а также припевки и подтанцовки — ныне это лицо нашей эстрады. Если такого вида концерты проводятся в замкнутом пространстве, где присутствуют только их поклонники, это еще полбеды. О вкусах не спорят, пусть слушают и смотрят, если им нравится. Но часто бывает так, что любитель такой современной музыки желает приобщить к ней соседей или, выехав на природу, врубает на полную громкость свой магнитофон. И это еще ничего. Сейчас становится модным проведение эстрадных концертов на загородных площадках, это называется «оупен эйр». В таком случае все окрестные деревни и села в радиусе нескольких километров вынуждены слушать этот репертуар. А с учетом того, что концерты проводятся в ночное время, бессонная ночь как местным жителям, так и приехавшим на выходной обеспечена. Вот и получается, что мы все реже и реже слышим соловьиное пение…
Память всегда хранит самые лучшие моменты нашей жизни. Вот и я вспоминаю те замечательные часы и минуты, и очень хорошо, что соловьи в них занимают достойное место. Хочу поделиться одним случаем, когда пение соловьев я слушал не в лесу у палатки, не на даче, не в окрестностях города и даже не наедине с любимой. Впрочем, все по порядку.
Это было достаточно давно — в конце семидесятых годов. В середине мая мы, работники одного из конструкторских отделов нынешнего НПО «Сатурн», были делегированы в подшефный совхоз «Приморье» на посадку картофеля, который являлся для этого совхоза основной сельскохозяйственной культурой. Помню, какие обширные поля были им заняты, помню, как потом, уже осенью, мы, опять-таки в виде оказания шефской помощи, приезжали убирать немалый урожай. Скажу, что в отличие от большинства горожан, посылаемых на проведение подобных работ, бытовые условия у нас были очень хорошие. Мы жили на центральной усадьбе совхоза в селе Погорелка в общежитии, а вернее сказать, в скромной гостинице, где у нас были кровати с бельем, телевизор, столовая (там же мы проводили досуг). Было организовано неплохое питание. Кроме того, в свободное от работы время мы любили гулять по окрестностям, посещать побережье Рыбинского моря, расположенные неподалеку леса, в том числе и замечательный Копринский бор.
Но вот подошел конец нашей своеобразной командировки, и мы, как всегда, устроили отвальную. За столом, за разговорами и шутками мы просидели до начала второго ночи. Надо было идти спать, но спать не хотелось. Мы вышли на крыльцо. Восток светлел, и слабые пока отблески зари уже начинали теснить ночную темноту, а вокруг пели соловьи… И тут практически одновременно мне и моему сослуживцу, с которым мы были дружны, нас связывали совместные туристические мероприятия, пришла в голову мысль о прогулке по шоссе до берега Рыбинского моря. Надо сказать, что путь в один конец составлял четыре километра, но желание увидеть восход солнца на море было очень уж велико.
Мы шли в предрассветных сумерках по еще не асфальтированной дороге, по влажному от обильной росы песку, кое-где над дорогой стелился туман, в небе догорали весенние звезды, и нам вспоминались бессмертные стихи Лермонтова. А соловьи все пели и пели в перелесках и кустах. Начиная от деревни Семино, вдоль дороги потянулись заросли ивняка, растущего совсем рядом в придорожных канавах, и соловьиное пение слышалось теперь уже в метрах от нас. Иногда мы останавливались и, напрягая зрение, видели среди листвы пернатых певцов, а их звуки казались оглушительными, волшебными. Скажу сразу: я больше никогда в своей жизни не слышал такого количества соловьев, тем более так близко. Это был замечательный, почти сказочный подарок природы! Волшебным пением мы наслаждались почти до самого конца путешествия.
Пришли на причал. Море было спокойно, но легкие волны прибоя временами плескались о сваи причала, как будто вели между собой неспешный разговор. Солнце пока не взошло, но стало уже светло, и небо окрасила предрассветная заря. Вода была еще серого холодного цвета. На север, к Череповцу, как раз на месте, где под водой спит вечным сном город Молога, медленно двигался сухогруз, его дымок таял над водным простором. Мы присели на громадные коряги, похожие на осьминогов, притащенные кем-то с берега моря. Они служат на причале некоторым подобием скамеек. Нам уже хотелось спать, стало холодно, как всегда бывает перед восходом солнца. И вот из-за кромки леса показался маленький яркий луч света. Все преобразилось, вода ожила, заблестела, дальний берег стал светлым, ярким. Мы дождались, когда солнце полностью выйдет из-за горизонта и, довольные тем, что увидели восход, пошли домой. И снова весь путь нам пели свои песни волшебники-соловьи.
Дома наши товарищи спали. Лишь один, проснувшись, сказал, мол, полуночники наконец-то пришли, и сразу уснул. Скоро улеглись и мы. А около восьми уже поехали в город. От вчерашнего застолья и ночного путешествия мы ничуть не устали — выспались и были бодры. Мы были тогда молоды…
Владимир МАКАРОВ, Рыбинск.
Русские поэты
о животных и птицах
Любовь НОВИКОВА
***
Мне надо это рассказать кому-то
(Но не тебе, нет, ты меня не тронь):
Вчера на кладбище морозным
утром
Мне голубь сел снежинкой
на ладонь.
Как будто бы и впрямь за крошкой
хлеба
(Вам все — корысть, вы все —
о пятаках),
Ко мне вчера в ладонь
спустилось небо,
И я его держала на руках.
Со мной такого не было ни разу
(Кому, кому об этом рассказать?) —
Своим пугливым голубиным глазом
Смотрело небо прямо мне в глаза.
Из-под надгробий темных
и тяжелых
Мне вечный мир крестами
угрожал.
А у меня сидел в ладони голубь
И лапками по ней перебирал.
О чем мы с ним в то утро
ворковали,
О чем смеялись, плакали о чем,
Одни кресты, одни надгробья
знали.
Тебе ж довеку не узнать о том.
Фото Ирины ТРОФИМОВОЙ.
ЗА ДОБРЫЕ ДЕЛА БОГ ЗДОРОВЬЯ ДАЕТ
Тяжела жизнь животных, обреченных людьми на бездомное существование. Так устроен мир: одни творят в нем зло, другие — добро. Кто-то выбрасывает собак и кошек на улицу, не испытывая при этом никаких мук совести, а кто-то чувствует угрызения за те поступки, которые совершили другие.
Картина, когда возле какого-либо дома собирается стайка кошек, которых кормит кто-либо из жильцов, многим знакома. Жила в нашем доме бабушка Фая, которая всю свою скудную пенсию тратила на то, чтобы прокормить бездомных кошек. Добрая весть разносится быстро не только среди людей, а потому к подвальному окошку сходились кошки и из других окрестных домов, где такой бабушки Фаи не находилось. Утром она шла за молоком для своих подопечных, а они, завидев ее издалека с бидоном, уже бежали навстречу. Бабушка шла на рынок за рыбкой, за крупами, а за ней непременно пристраивались три-четыре кошечки. Медик по специальности, бабушка Фая не только кормила кошек, но и лечила их. Кого-то прямо на улице, а особенно тяжелых брала домой. Был у нее и «усыновленный» котик, который болел тяжелой формой бронхита. Вылечив доходягу, бабушка оставила его жить у себя, ибо котишка все равно был слабеньким и мог захворать снова.
Маленькую, худенькую, очень подвижную, несмотря на 80-летний возраст, старушку любили в нашем доме. Как-то услышала от одного мужчины: «За доброе дело Бог бабушке Фае и здоровья дает». Значит, понимает человек, что кормить никому не нужных животин — дело доброе.
Но оказалось, что есть в нашем доме и другие добрые люди. Когда старушка умерла, бездомные кошки не осиротели, их под свое покровительство взяла другая женщина. И по-прежнему возле нашего дома всегда можно встретить дружную компанию мурлык разных мастей. Их новая попечительница тетя Рая тоже по образованию медик, а потому кошки обеспечены не только питанием, но и медицинским обслуживанием.
На снимке: эти два котенка не знают, что они бездомны, потому что дома у них никогда не было, главное — они с мамой.
Фото Виктора ОРЛОВА.
