Мы в ответе за тех, кого приручили. Эту банальную, казалось бы, истину начинаешь особенно остро чувствовать, когда заболевает домашний питомец.
О проблемах нашей любимой кошки мне сказала жена:
— Ты бы посмотрел, у Пуши на животике какая-то шишка!
— Нашла Айболита, — отшутился я.  
А сам подумал: ну, посмотрю, а дальше что? Одно  расстройство.
— Возьми ее на руки, погладь и будто случайно подними, — учила супруга. —  Шишка у нее с левой стороны.
Попробовал — не получилось. Вырывается.

Мы в ответе за тех, кого приручили. Эту банальную, казалось бы, истину начинаешь особенно остро чувствовать, когда заболевает домашний питомец.

О проблемах нашей любимой кошки мне сказала жена:

— Ты бы посмотрел, у Пуши на животике какая-то шишка!

— Нашла Айболита, — отшутился я.  

А сам подумал: ну, посмотрю, а дальше что? Одно  расстройство.

— Возьми ее на руки, погладь и будто случайно подними, — учила супруга. —  Шишка у нее с левой стороны.

Попробовал — не получилось. Вырывается. Хоть и кошка, а как человек, чувствует, что все это не к добру. И все же как-то дотронулся — точно: шишечка где-то под самой кожей, словно в капсуле. Небольшая такая.

Полез в Интернет. Набрал в поисковике: «опухоль у кошки» — и столько на меня информации свалилось, что я растворился в ней! Оказывается, опухоли молочных желез у кошек занимают второе место среди опухолей, уступая лишь новообразованиям кожи! И хозяин кошки должен зарубить себе на носу: чем опухоль меньше, тем благоприятнее прогноз. Одним словом, без ветеринаров не обойтись!

Схватил свою ничего не подозревающую Котильду Кошацкую, достал из стенного шкафа дорожную сумку, запихал в нее мурлыку, молнию застегнул, а Пуша жалостливо так свою мордочку в щелочку высовывает, на свободу просится, мяукает. «Терпи!» — говорю. А сам скорее в ветлечебницу.  

Захожу в кабинет, достаю перепуганную котяру на стол для осмотра, поглаживаю, чтобы не боялась. Девушка, ведущая прием, умело прощупала брюшко животного и подтвердила самые худшие ожидания:    

— У вашей кошечки новообразования молочной железы. Эта патология весьма распространена среди старых кошек. Сколько ей лет?

— Четырнадцать.

— По статистике девяносто процентов новообразований молочных желез у животных старше семи лет являются злокачественными.

— И что же делать?

— Операцию.

— А какой прогноз?

— Первая и вторая стадии рака лечатся только хирургическим путем и, как правило, вылечиваются, если опухоль не превышает размера 3 — 5 сантиметров.

— Надо с домашними посоветоваться.

— Когда надумаете, запишитесь по телефону, вам назначат день операции. И чем раньше вы примете решение, тем дольше проживет ваше животное.

— Спасибо.

На домашнем совете рассказал о поставленном диагнозе. Но ничего толкового в ответ не услышал. Жена сказала, как хочешь, так и делай. Я понял, что и платить две с половиной тысячи рублей за операцию и нести кошку в ветлечебницу придется мне самому.

Пока дети были маленькими — тащили котят домой чуть ли не каждый день. Но все эти Барсики и Мурзики у нас как-то долго не задерживались. То хозяева находились, то убегали, как их выпустишь на улицу. А Пуша прижилась. Пушистый комочек принесла домой дочка. Рассказала, что деревенские мальчишки положили котенка в мешок и хотели убить об угол, а она у них отняла.

Повозиться с котенком пришлось не меньше, чем с грудным ребенком. Сначала с ложки поили молоком, потом выводили блох, приучали к туалету. Имя как-то само собой придумалось — Пуша. Хотя ни о какой особой пушистости не было и речи. Обычная дворовая кошка, зато если чего-то вдруг напугается — такой хвост распушит, что глаз не оторвать. Как у белки! Стали ей игрушки разные покупать: мячики, мышек всяких.

Повзрослев, Пуша стала драть мягкую мебель. Пришлось ей когтеточницу покупать. Прибили возле двери, показали. Она и рада стараться. Встанет на задние лапы, вытянется вся и ну царапать подарок когтями. Погладишь ее по голове — она еще пуще дерет своего декоративного друга.

Забавная. Утром спрячешь руку под одеяло, высунешь только пальцы и пошевелишь. Так она, лежа в ногах, смотрит, смотрит, усыпляя бдительность, а потом как прыгнет! Аж фыркнет от удовольствия. Если руку не успеешь убрать — царапков не избежать.

Из дома уходишь — Пуша сядет возле двери, а на лестничную площадку высунуться боится. И правильно. На улице для кошачьей братии ничего хорошего. Если уж человеческая жизнь ничего не стоит, то что про кошачью говорить. На них и бойцовских собак натравливают, мальчишки их горячим гудроном обливают, кислотой, глаза выкалывают. Поэтому наша беспородная кошка так всю жизнь и просидела взаперти, не выходя дальше лоджии и форточки.

Во время праздничных застолий кошка тоже в центре внимания. Встанет на стуле на задние лапы, а передними — на стол. И принюхивается: чего бы ей вкусненького спереть. То кусочек сыру с тарелки сцапает, то колбасу, а как-то зацепила когтями целую куриную ножку — и не знает, что делать: слишком большая получилась добыча.

Еще любила забраться кому-нибудь на грудь и массаж когтями делать. Очень ей это нравилось. А уж если ее свежей вареной рыбкой покормить, то она в знак благодарности на кровати или в кресле «лисичкой» ляжет на спину, сложенными лапками вверх. И балдеет — смотрите, мол, как мне хорошо…

И вот пришел день операции.

Врач назначила ее на выходной, чтобы  в ветеринарной клинике никто не мешал. Но стоило мне достать дома знакомую дорожную сумку, как кошка забилась под диван. Чувствует, что все это не к добру. В сумке несу — тоже бьется, орет, мяукает — прохожие оборачиваются. А перед ветлечебницей вдруг затихла.

Врач сделала укол. Наркоз подействовал сразу, но какое-то время кошка не понимала, что с ней происходит. Как бы впала в ступор. Я ее поглаживаю, успокаиваю, а сам едва сдерживаю слезы. Жалко, сил нет.

А кошка сопротивляется своему непривычному состоянию, борется со сном. Но против наркоза не попрешь — через минуту успокоилась, обмякла. Меня выставили за дверь, сказав, чтобы раньше чем через полтора часа не приходил. Вышел я на улицу и стою, как потерянный. Лето. Жара несусветная. А я не знаю, чем заняться, словно неприделанное дело оставил. А вспомню какое — не по себе. Одно уяснил: домой без кошки не пойду ни при каких обстоятельствах.

Решил убить время на ближайшем мини-рынке. Походил меж прилавков, посмотрел, чем почем торгуют, а сам все на часы поглядываю: опоздать боюсь. И все равно пришел на пятнадцать минут раньше. Сел в коридорчике, увешанном рекламными плакатами о здоровом питании кошек и собак, и жду — не дождусь, когда Доктор Айболит вернет мне моего питомца.

Слышу: отпирается  дверь изнутри. Выходит врач.

— Все! — говорит. — Забирайте кошечку. Через три дня придете на уколы. И не давайте киске швы разлизывать, иначе придется зашивать снова, для этого ей корсет надели.

Положил я Пушу в сумку на полотенце. Несу домой и думаю, что же я натворил. Жила-была кошечка, бегала, мяукала — и пусть бы себе дальше жила, сколько бог даст. Так нет — сунулся. И что дальше? Лежит теперь кошка с открытыми глазами, как мертвая, не шевелится. Час лежит, второй, третий. Стал я ее за ушки дергать, как врач велела — не помогает. Слышу, сердце бьется и дыхание ровное, а оклематься от наркоза не может. Поднял — а она легче листа бумаги.

Но к вечеру оклемалась. Сначала хвостом пошевелила, потом голову подняла. Но никак не может понять, что на ней за фартук, сковывающий движение? На корсете нарисованы пчела Майя и медвежата с шариками — веселенький такой, детский сюжет, отчего взрослая кошка маленьким котеночком стала  казаться. Болезнь сделала свое подлое дело: кошка едва переставляла лапы. Иной раз идет, идет да ляжет. Но набравшись сил, все же поднялась и побрела к миске с  водой. Попила — и снова легла. А ближе к ночи под диван полезла… Рассказывали, что, умирая, кошки стараются спрятаться в недоступные места. Жена подхватила ее на руки:

— Пуша, не умирай. Давай, цепляйся, за жизнь! Мы тебя любим. Не уходи от нас!

Стали ее святой водой спрыскивать, но валится голова, подкашиваются лапы, падает. Носим кошку, как ребенка, на руках. А она, как кукла, спеленутая в корсет, и рада бы в себя прийти, да не может. А потом легла на постели между нами, успокоилась. Видно, надежнее ей с людьми лежать, чувствуя чужое тепло.

С работы я сразу бегом домой: как там Пуша? Выцарапывается ли после операции? В церковь Похвалы Богородицы на Мукомольном переулке зашел.

— К какой иконе свечку за выздоровление поставить? — спрашиваю.

— За здравие?

— Да, но только не человека, а животного, кошки?

Старушка в церковной лавке аж вздрогнула:

— Поставьте к святому Пантелеймону…

Так и сделал.

Своими силами или с божьей помощью, но стала кошка приходить в себя. Дней через десять швы Пуше сняли, и кошка пошла на поправку, как не было ничего. Только выбритое брюшко напоминало о прошедшей операции. Как и у людей во время болезни — все внимание больной. Ей свежая рыба, ей сметана, даже сидеть на обеденном столе можно. На улице дождь льет, как из ведра, а я кошку на лоджии выгуливаю, показываю ей бегущие по стеклу дождевые капли.

Не знаю, отмечает ли кто дни рождения кошкам, а мы отметили.  Хотя честно признаться, если бы наша домашняя любимица не попала на операционный стол, то ни о каком дне рождения не было бы и речи. А тут высчитали, когда Пуша в нашем доме объявилась — и получилось, что ей стукнуло где-то около пятнадцати лет — для беспородной кошки возраст весьма солидный! Можно сказать, юбилей!

В пересчете на человеческую жизнь получалось, что ей уже под семьдесят. И в тот же день наша «пенсионерка» была удостоена «шведского стола», состоящего из вареной рыбы, мелко порезанных кусочков парной телятины и кефира «Летний день» — всех ее любимых блюд.

Жена потом смеялась, рассказывала подругам: «Прихожу домой, а муж с кошкой разговаривает:

— Красавица, — говорит, — любимица… Я думала, это он про меня, а он про кошку.

После операции Пуша прожила два года и три месяца, тогда как у знакомых неоперированная кошка не протянула и года, исходя кровью от прорывающихся метастазов.

Два года мы радовались, что у кошки все хорошо и надеялись, что так будет всегда. Но рак делал свое дело, подтачивал организм животного изнутри, без особых внешних проявлений.

… Умерла кошка в начале ноября. Засыпанная листвой земля была еще мягкая, легко поддавалась штыковой лопате. Положили мы Пушу в любимую ею коробку из-под обуви, накрыли полотенцем и закопали напротив дома. Через неделю земля промерзла, началась метель и ее могилку навсегда занесло снежным саваном.

Первое время, услышав скрип двери на лоджии, я невольно думал, что это Пуша пробирается в комнату. Ставя на кресло портфель, боялся придавить кошку, которой уже не было. На рынке ноги сами несли меня в рыбный отдел, где я обычно покупал Пуше минтай и путассу…