Сначала нам попался на узенькой дорожке мужчина, на вытянутой в сторону руке он нес что-то непонятное. Когда разглядели, стало страшно, аж жуть! Это был длинный, еще влажный от крови пищевод с нанизанными на него нежно-розовыми легкими и темно-лиловой печенью… Мы были буквально в трех шагах от сараев, где местные жители держат свою скотину.
Пропитанная навозом и талой водой земля там жаднющая: хлюпает, чавкает под ногами, так и норовит заглотить нашу городскую обувку. Кидай хоть горы использованной соломы из-под скота, все мало, все сгинет… У дверей одного из сараев, в закутке, голубоглазый краснощекий мужик колдовал над огромной свиной тушей. Категорически не хотел сниматься. Дескать, не моя свинья — племянника. Наш фотокор Виктор Орлов, невзирая на два длиннющих наточенных ножа в руках крестьянина, уломал-таки его попозировать. Соседка подсказала: Николай Владимирович Чернявский — хороший тракторист, некурящий и непьющий. В общем, надежный работник местного сельхозпредприятия «Свобода». — Не слышали мы визга, Николай Владимирович. Почему? Ухмыляется. Не хочет хвастать ловкостью. А жалко как свинью — все же живая душа. И чувствует, оказывается, свою смерть. А что делать? И Жене, племяннику Николая Владимировича, похоже, жалко животину. Привык — кормил-поил почти год. Звал, говорит, просто Хрюшей. Голова ее лежала рядом на куче сена. По-свински красивая была Хрюша, как с картинки. Глазки с такими длинными девичьими ресничками. Но жизнь есть жизнь. Женя оправдывается: дескать, знаете, как на мясокомбинате поросят кувалдой по голове шарахают или током убивают? И философствует: — Человек — это самое хищное плотоядное животное… Как бы там ни было, а в воскресный день на рыбинском базаре повезет какой-то хозяюшке — купит она свежего, экологически чистого мясца, приготовит дома и вспомянет добрым словом трудолюбивых непьющих мужиков из Большого Села.
