Мышкинский район, осенний покой, дорога после дождичка — без резиновых сапог не пройдешь. Обозримые поля вокруг задичали, заросли чепыжами. И так не богато смотрятся наши деревеньки, доплывшие до XXI века, а тут еще огрызки советской эпохи пейзаж подновили: остатки ферм, арка на голом холме.
От Мартнева прошел в Крутцы, поднялся в гору к самому большому дому, покричал, и выбралась из него согбенная пожилая женщина, опираясь сразу на две клюшки. Оказалось, здесь как раз и живут погорельцы Лапины, которых я ищу. ЛАПИНЫ Вера Васильевна Лапина — инвалид второй группы, ей 75 лет. Ее еще в годы войны эвакуировали в нашу область из Ленинграда, и здесь она обрела вторую родину. Училась в Рыбинске в ремесленном училище, где и познакомилась со своим будущим мужем Анатолием Алексеевичем. Он на два года ее постарше. Сам родом из здешних мест, в Крутцах жила его мать. Обосновались они здесь, а в 1952 году, как многие их сверстники, подались в Ярославль поискать счастья в городе. Оба работали в разных цехах на моторном заводе. В 1986 году, после того, как супруги вышли на пенсию, их потянуло в родные места. К тому же и мать Анатолия Алексеевича в то время парализовало. Когда переехали к ней, старушка поправилась и дожила до восьмидесяти восьми лет. Лапин сразу же нанялся пастухом, чтобы заработать себе теленочка. Постепенно обзавелись четырьмя коровами и быком, держали и телят, ульи, у них гектар земли. — Муж у меня очень любит скотину, — охотно рассказывает Вера Васильевна. — Сейчас, когда всего лишились, он каждый день плачет, вспоминает коров. Ведь он три последних года и доил их сам, у меня инвалидность. Говорил: «Все болезни уходят, встанешь и делаешь, делаешь!» У нас все было, жили полной чашей. Мы продавали творог, а это давало деньги, купили себе все вещи и мебель… Во время нашего разговора Вера Васильевна со слезами на глазах не раз вспоминала то счастливое время, когда они жили здесь своим хозяйством и ни от кого не зависели. Хотя держать четырех коров хозяину в возрасте семидесяти семи лет и хозяйке-инвалиду, согласитесь, не каждому по силам. Лапины же не только не жаловались, но и были очень довольны своей судьбой. КОРОТКОВ Коротков родом из пошехонской деревни Орда. Он моложе Лапиных, ему в ноябре исполнится 68 лет. Его портрет теперь пришлось обрисовывать по рассказам Веры Васильевны и судебным источникам. Родную деревню Василий Алексеевич тоже покинул, работал в Рыбинске на кабельном заводе. Как в те годы было принято, его часто посылали оказывать шефскую помощь в колхозы Мышкинского района. Здесь бросил якорь и вступил во второй брак с Валентиной Степановой. Любил пошехонец выпить. Квартиру в Рыбинске вскоре продал и стал постоянно проживать в Крутцах у супруги. Трудился в местном колхозе «Родина», откуда и на пенсию вышел. Остается он здесь, в доме, и на зиму, когда его жена Валентина Николаевна уезжает зимовать к родственникам в Тутаев. Как возникает раздор между людьми? Кто в этом виноват? Сказать трудно. Ведь с осени, когда уезжали дачники, Коротков и Лапины оставались единственными обитателями деревни. Отсюда зимой без лыж не высунешься. Жизнь у них тесно переплелась. На одном крыльце скажут слово, а на другом оно отзовется. — Он завидовал, что у нас столько скотины, — говорит Лапина, — а у него лишь одна коровенка да теленок. Когда напивался пьяным, то говорил, чтобы не нравящиеся ему соседи убирались в Ярославль, где у них есть квартира. Грозил поджогом. С обидой воспринимал и присловье своей жены, часто кивавшей на соседей: «Вона, посмотри, как в семьдесят-то лет работают! А ты и в шестьдесят не тянешь». Но скандалил Коротков только в пьяном виде. Протрезвев, вел себя нормально. А с его женой у Лапиных и сейчас хорошие отношения. Она перед тем злосчастным днем, 19 июля, сама убежала из дома и четыре дня скрывалась от пьянствовавшего мужа. И СОЛЯРКОЙ ПУГАЛ, И ВИЛАМИ В приговоре Мышкинского суда от 11 октября по этому делу сказано, что допрошенный в судебном заседании подсудимый Коротков В. А. вину в содеянном признал, однако не раскаивается в совершенном преступлении. Он пояснил, что с Лапиными давно конфликтует из-за содержания ими большого количества коров и телят, которые портят его сено, совершают потраву на огороде. 19 июля 2004 года после восемнадцати часов он увидел, как не привязанная корова Лапиных развалила копну его сена, из-за этого он с Лапиным поссорился и решил его наказать — сжечь их дом, чтобы они из деревни убрались. Вера Васильевна со своей стороны дополнила, что дело началось с того случая, когда корова Короткова забрела в огород, на картофельник дачника из Петербурга Володи Смирнова. Дачника в деревне не было, и Лапин зашел к Короткову, разбудил пьяного хозяина, чтобы тот увел свою буренку. Тут следует уточнить, что у Короткова была странность: когда он напивался, то, приходя домой, будь то зима или лето, выгонял свою коровенку со двора на улицу. Зимой, случалось, она до соседнего Мартнева доходила. Вот и тут он выгнал корову, и она побрела куда глаза глядят. — Разбуженный Коротков рассердился, прибежал, открыл окно и стал ругать моего мужа, — рассказывала Вера Васильевна. — Муж пошел в огород, Коротков, вооружившись вилами, прибежал туда и стал угрожать. Между Коротковым и Лапиным была металлическая сетка, Лапин изловчился, вырвал вилы из рук пьяного, их спрятали под крыльцо. За годы жизни в Крутцах у соседей это был далеко не первый конфликт. Один раз прямо на глазах у Лапина Коротков облил соляркой угол сарая, где стояли коровы и бык, но хозяин поджечь помешал. В другой раз спустил воду в огород к соседям, где роились у Лапиных пчелы в ульях. КОЛИ ЛУЧШЕ МЕНЯ! Лапин ушел из дома коров своих посмотреть, а Коротков решил исполнить свою давнюю угрозу. Зашел за угол соседского двора и чиркнул спичкой. Здесь все высохло от жары — старое дерево тотчас же запылало. Вера Васильевна вышла к колодцу, а Коротков ей навстречу и говорит: «Я вас поджег!» — Я ему не поверила, — вспоминает хозяйка, — думала, пугает. А мой муж тут возвращается. Я говорю: «Прибегал Вася и сказал, что он нас поджег!» Муж говорит: «Давай-ка я посмотрю». А уже дым повалил. Он закричал: «Вера, давай ведра!» А я с палкой много ли с пруда принесу? Два ведра принесла и заплакала, закричала, пошла в другой конец звать людей на помощь. А Вася Коротков бегал по тропке. А у нас собака большая, добрая. Помесь колли с овчаркой. Я, когда хожу, за нее держусь, особенно в гору или под гору. Обратно иду, позвав людей, а Вася мне навстречу, опять с вилами. Наставил мне вилы в живот и говорит: «Кого колоть, тебя или собаку?» Я схватила собаку за ошейник. Думаю, как воткнет вилы ей в бок, собака высокая, жирная, кровь брызнет на меня, я умру! Говорю: «Тебе жалко своего теленка?» Он говорит: «Жалко»! А мне — собаку! Коли лучше меня!.. А люди уже бегут мимо нас на пожар. Он не стал колоть, говорит: «Вы не будете здесь жить, я не хочу, чтобы вы здесь жили». Подоспевшие дачники под руководством молодого священника из Петербурга успели вынести из огня два ящика из комода с бельем, один телевизор, две иконы, швейную машинку и документы. Все остальное сгорело. Дом, оцененный в 10 тысяч рублей, вся бытовая техника, сепаратор, 62 литра меда, своего и чужого. Весь ущерб Лапины оценили в 108150 рублей. Суд считает этот иск обоснованным, объем и стоимость уничтоженного имущества определены правильно. Подсудимый же Коротков иск о возмещении ущерба признал частично, полагает, что стоимость части имущества завышена, а некоторых вещей у потерпевших он не видел. То есть их, например, золотых колец, по его словам, и вовсе не было. — А где ему взять таких денег? У него пенсия 1300 рублей, — говорит Вера Васильевна. — Не знаю, почему он так поступил? Он же за счет нас здесь и жил. У него денег на посыпку корове не хватало. Жена — в Тутаеве, у нее не возьмешь. Каждый месяц у нас по 200 — 300 рублей занимал. Как закончился для Короткова тот июльский день, зафиксировано в приговоре. Когда огонь разгорелся, Василий Алексеевич ушел домой, на всякий случай собрал свои наиболее ценные вещи и документы, чтобы успеть их вынести, если огонь перекинется на его, Короткова, дом. За пожаром он наблюдал в окно, а когда убедился, что ему огонь не грозит, то лег спать. Он Лапиных ненавидит и сейчас поступил бы точно так же — сжег их дом. Погорельцев пустил в свой дом на зиму дачник из Петербурга, полковник в отставке Владимир Иванович Смирнов. НА ПЕПЕЛИЩЕ Мышкинский суд под председательством Светланы Михайловны Сорочиной приговорил Короткова по статье 167 ч. 2. УК РФ к одному году и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Под стражу его взяли в зале суда. — А за день до того еще ходивший на свободе Вася пришел к нам пьяный, стучит в окно, — вспоминала Вера Васильевна. — Мужа затрясло. Еще выйдешь, говорит, стукнешь его, так с тебя же и спросят. Коротков, не испытывавший никаких мук совести, опять ругался и грозил: «Сегодня я вас подожгу!» Вера Васильевна всю ночь не спала. Муж у нее уже полтора месяца не спит. Сам не заходит на пепелище и мне не велит, чтобы сердце не растравлять. Но Лапина все-таки заглядывает сюда, когда Анатолий Алексеевич уходит пасти телят и корову. Здесь обнажилось много горелого железа от разной бытовой техники и инструментов. Хозяйка ничего не трогает, как на кладбище, все лежит на своем месте. Попыталась только найти три золотых колечка, которые, наверное, расплавились. Но не нашла. Ведро с творогом так и стоит. Я опустил руку в желтую маслянистую смесь, перекипевшую в огне. Удивил запах — ароматный, пищевой, как у молочного шоколада, хотя после пожара прошло уже около трех месяцев. В огне погибли и петух, вот он валяется между головешками, и котенок. Подпалило картошку в огороде, овощи на грядках, расплавились соты в пчелиных домиках. Обгорела липа, посаженная под окошком. В скворечниках на ней поочередно жили скворцы, ласточки, стрижи. Стриж, как сказала хозяйка, долго не хотел улетать, точно не верил, что огонь доберется и до его домика. Вернется ли он сюда теперь? А вернутся ли люди? Ведь этот поджог не совсем обычный. Это смертный случай для деревни Крутцы. Постоянно здесь, если не считать летних дачников, живут только две семьи. Теперь Короткова уехала в Тутаев, муж ее в колонии. Лапины тоже собираются уезжать в город, где в оставленной квартире живут у них дети. — Мы все потеряли, — говорит Вера Васильевна, — у нас сгорело много денег. Коров теперь всех, исключая одной, продали, чтобы купить себе самое необходимое. А без скотины здесь жить не стоит. Наверное, возвратимся в Ярославль. Жалко только дом Володи Смирнова. Зимой придут воры в опустевшую деревню, все в нем разгромят… Но напоследок, показав дорогу у заросшего поля, сказала мне обнадеживающе: «Муж сказал: я умру здесь!» И мы договорились будущим летом встретиться в Крутцах, чтобы узнать, жива ли деревня. И я долго хлюпал у заросшего поля по колеям, где трава была по грудь высотой. И все вспоминались слова Лапиной: «Травы-то здесь, сколько хочешь — коси! Чего ему не хватало?»
