Жанна Аркадьевна — героиня ситкома «Моя прекрасная няня» (компания «АМЕДИА», СТС) в исполнении Ольги Прокофьевой — неподражаема. Смешная, иногда нелепая, иногда противная, но всегда обаятельная женщина, безнадежно влюбленная в Максима Шаталина. Иногда ее очень жалко и хочется сказать: «Жанна, какая же ты дура! Брось эту семейку, найди себе более достойное занятие!»
— Ольга, ну почему Жанна такая? — Она безответно влюбленная женщина, у нее нет детей. Если разбирать ее по Шекспиру, то она — трагический персонаж. Но поскольку у нас все-таки комедия, надо дать возможность зрителям и отдохнуть, и посмеяться, и задуматься — почему ей не везет? Казалось бы, все при ней, а счастья нет. Значит, надо что-то менять в себе. Скинуть с себя амбиции, комплексы, дурацкую напыщенность. Хочется сказать: «Жанна, спустись на землю, посмотри на все другими глазами, скажи другие слова, и у тебя все будет!» Она может приобрести крылья благодаря хорошему пинку. В жизни так чаще всего и происходит. — В театре имени Маяковского вы играете героинь, похожих на Жанну? — Сходство с Жанной есть у Сильвии из спектакля «Развод по-женски». Она тоже интриганка, но при этом очень смешная. Склонность к острому рисунку и клоунаде проявилась у меня еще в ГИТИСе. Это заметили мои учителя — профессора Марк Захаров и Андрей Гончаров. Я рада, что меня воспринимают не только как комическую актрису: в театре у меня есть и драматические роли. — Что бы вы в себе изменили? — Мне кажется, что у меня занижена самооценка. Это не имеет отношения к профессии. Часто считаю себя виноватой в каких-то житейских ситуациях. Иногда хочется себе сказать: «Оля, скромность тебя украшает, а смелость берет города». И чаще всего не беру эти города. Это очень мешает в жизни. Еще я очень страдаю от того, что мало читаю. Хотя с таким графиком очень тяжело находить время еще на что-то. Стремлюсь быть добрым человеком — ко всем и всегда. Это для меня важно. — Вы сталкивались с таким явлением, как закулисные интриги, борьба за роль? — К счастью, нет. Наверное, борьба за роль сейчас больше происходит в кинематографе, потому что это связано с большими гонорарами. А в театре люди устают, находясь с утра до вечера друг с другом, думаю, поэтому и возникают трения. Главное — при любой ситуации не потерять человеческое лицо. — В какие театральные приметы вы верите? — Во все. И не только в театральные. В черную кошку верю. Однажды, после того как кошка мне перебежала дорогу, я надолго загремела в больницу. Вечером перед премьерой не мою голову. А еще очень хорошо собирать гвозди на сцене. Если находишь на сцене гвоздь, берешь его себе. Я все время собираю. Так что в каждом кармане театрального костюма их по нескольку штук. — Что желают коллегам перед премьерой? — «Ни пуха ни пера» не говорим, не любим чертыхаться. Говорим: «С Богом!» Мы все чаще обращаемся к Богу. И это не дань моде, просто пришло понимание, что это необходимо. Поставишь свечку — и легче стало. А вот пост не соблюдаю: отношу себя к путникам, которым можно в пост есть все. Знаете, у нас одна актриса спрашивала у священника: «Батюшка, что делать? С моей работой у меня не получается соблюдать пост». «А вы кто по профессии?» — «Я артистка». — «Милая, ешь, что хочешь, все равно не спасешься». — Накладывает ли профессия отпечаток на характер? — Безусловно. Считается, если актриса играет больше отрицательных ролей, то дома она положительная. И наоборот. Все зависит от эмоций, которые она оставила на сцене. — Что делать, если у актрисы депрессия? — Как говорила одна моя коллега: «Подходишь в таком состоянии к окну, и хочется сделать шаг вперед. Но тут же говоришь себе: стоп, неси все на сцену». Так и делаем — на сцене рыдаем, орем, выплескиваем все эмоции. — Правда, что у вас был роман с Владимиром Гусинским? — Он был моим гражданским мужем. Но тогда он еще не был тем, каким его узнали все. Мы познакомились очень смешно. Я тогда собиралась поступать в ГИТИС, а он уже там учился на третьем курсе. Наш друг семьи — сотрудник ГАИ — остановил Володю за какое-то нарушение. Узнав, что нарушитель — студент ГИТИСа, он попросил помочь девочке подготовиться. Мне тогда было 17 лет. Он мне действительно помог. Я поступила. Мы иногда перезванивались, и все. А потом, когда я уже поступила в театр Маяковского, мы совершенно случайно встретились на бензоколонке. Любовь с первого взгляда. Гусинский в меня сразу влюбился. Начались романтические преследования, ухаживания. Например, когда мы ссорились, он подкупал таксистов, которые тут же подъезжали к нему, когда он посередине улицы хватал меня за руки, втискивал в машину. Так мы мирились. Было и такое: в жуткий мороз нас останавливал гаишник, спрашивал у Гусинского документы, а затем переводил взгляд на меня: «Ой, я вас где-то видел, вы актриса Прокофьева?» И тут же из-под бушлата доставал букет цветов. Так продолжалось четыре года. — Но вы все-таки расстались… — Да. Володя был чудный, внимательный, очень интересный, талантливый человек. Когда мы расстались, он совсем забросил театр. А жаль — он мог стать отличным режиссером. Тогда мне этого было мало. Мне был нужен принц. — Вы нашли его? — Да, в нашем же театре — актер Юрий Соколов. Красивый, высокий, статный. Я в него влюбилась. К тому времени у него брак расстроился, и я с Володей уже рассталась. И на одних гастролях — ох уж эти гастроли! — все завертелось-закружилось. Мы поженились. И какое-то время жили очень счастливо. Он всегда играет романтических героев. У него масса поклонниц, которые, наверное, думают, что и в жизни он такой же. — А он такой же? — На мое тридцатилетие он подарил мне утюг. — Но и с ним вы расстались? — Однажды я проснулась, и у меня было видение — моя любовь помахала мне рукой: «Я пошла!» И все. Любви больше нет. Мы разошлись. Решили друг друга не мучить. Наверное, дело не в мужчинах, а во мне. Стараюсь себя перевоспитать. Есть надежда, что у меня это получится.
