Как-то в споре брат Федор бросил ей в сердцах: «Чего же ты не пошла во власть, когда тебя туда звали? Теперь нечего обижаться, если правят нами не самые способные и умные». Тогда Антонина Федорова не нашлась сразу что ответить брату на этот упрек…

ДОРОГА

Пару лет назад, когда в Свиткине работала ферма, сюда можно было добраться довольно сносно. Теперь пришлось больше трех километров месить сапогами грязь вдоль вспаханного поля по так называемой дамбе, что идет мимо Маурина, где осталось сегодня около десятка человек населения. Дамба упирается в деревню Морщихино, где и вовсе зимуют нынче три пенсионера. Слева виден ориентир — водонапорная башня. А за нею вот уже и дома показались: здравствуй, Свиткино!

Тоскливое чувство одиночества и заброшенности наверняка овладеет каждым, кто отважится пасмурным, унылым и вроде бы уже зимним по календарю днем проделать этот путь. Есть дорога короче, прямо от Манжакова через лес. Но неместным сюда лучше не соваться — можно легко заплутать. По обе стороны единственной в деревне улицы Богословской стоят покинутые дома. Видно, что когда-то их ставили в один посад, окнами на солнце. Вот один из них, сильно покосившийся, явно постройки позапрошлого века, с сильно прохудившейся крышей. По всему видно — вековать этому дому осталось недолго. Чуть дальше показались развалины, наверное, его ровесника. В конце деревни, у круглого пруда — люди, единственные обитатели Свиткина нынешней зимой.

— Как добрались? — заметив издалека гостя, кричит Антонина Григорьевна. — Как дорога?

И тут же знакомит с сест-рой Ольгой, старшим сыном Владимиром и дочерью Анастасией. Пятый обитатель деревни — восьмиклассник Сергей — пришел из школы позже и сразу включился в работу, какую в деревне, как известно, не переделать. Неловко, правда, получилось: Ольга с Володей продолжили ремонт забора, а мы с Антониной Григорьевной окунулись в воспоминания.

РОДУ НЕТ ПЕРЕВОДУ

Семья Федоровых исконно крестьянская. Мать Анастасия Семеновна рассказывала Антонине, что коллективизация в здешних местах проходила без острой классовой борьбы и раскулачивания. Некого было раскулачивать — одна беднота во всей округе проживала. Так что обобществили только лошадей, и стали сообща трудиться на здешней глинистой земле. Тяжело пережили войну и сразу последовавшую за тем страшную голодуху. Работавшая бригадиром Анастасия Семеновна помогала в 1948 году Григорию Федорову возить лес на строительство дома и не гадала тогда, что будет жить в нем…

После смерти первой жены у Григория Ивановича остались на руках две дочери. Когда Анастасия Семеновна вышла за него замуж, она приняла их как родных. А потом у Федоровых еще трое деток родились. Отец семейства трудился в ветлечебнице тут же, в Свиткине, мать — на ферме. Тогда цыгане еще не были оседлыми, и их табор временами останавливался в деревне. Григорий Иванович лечил лошадей, и как-то так получалось, что и ночевать цыгане оставались в его доме. Антонина хорошо помнит, что ее с сестрами и братом отправляли в горенку или на сеновал, а в большую комнату заносились перины. Когда она утром заглядывала в дом, то видела, как по ним с визгом носилась целая ватага цыганят. Хозяйские дети принимали это как должное и не задавали взрослым лишних вопросов, потому что дом Федоровых всегда был открытым. Открыт он для добрых людей и сегодня. В 1973 году Анастасия Семеновна овдовела. Антонина училась тогда в девятом, Федор в седьмом, а младшая Ольга в четвертом классе. Как бы ни было тяжело, матери удалось так построить жизнь осиротевшей семьи, что все пятеро детей смогли получить высшее образование. Анастасия Семеновна была великой труженицей. В том, что Свиткинская ферма колхоза «Крейсер «Аврора» славилась по всему району высокими надоями, была ее немалая заслуга. Признавая это, государство наградило Анастасию Семеновну орденом Трудовой Славы третьей степени.

— Уже учась в институте, я возмущалась несправедливостью, когда доярки в колхозе получали меньше, чем в совхозе, — вспоминает Антонина Григорьевна. — Мама всегда была «трехтысячницей», а зарабатывала меньше совхозных доярок, которые и по полторы тысячи килограммов молока от коровы не всегда надаивали. Она и пенсию-то заработала 97 рублей, а ее сверстницы в совхозе по 120 рублей и выше. Тогда эта разница здорово чувствовалась.

Однако о деньгах в семье думали меньше всего. Все, что удавалось заработать, хранилось в небольшом деревянном ящичке, и каждый мог взять из него столько, сколько нужно было. В разумных пределах, конечно. Антонина получала в институте повышенную стипендию, так что ей хватало на кино, театр и даже на такси. Оно здорово выручало, когда надо было ехать на занятия, а в переполненный автобус до Костромы невозможно было сесть. Сегодня так вряд ли получится.

С КОМСОМОЛЬСКИМ ЗАДОРОМ

Знаменитый институт в Караваеве по специальности «Экономист-организатор» Антонина окончила с красным дипломом. Однако вакансии экономиста в родном колхозе не оказалось, и пришлось ей трудиться агрономом. Выручало то, что все 40 колхозных трактористов — Федорова до сих пор всех их помнит наперечет — были людьми совестливыми и ответственными. Уж если вспашет кто из них поле — можно не проверять, все будет сделано как надо. Однако прошло всего два года, и Антонину Федорову признали лучшим молодым агрономом Даниловского района. Ее беспокойная натура нашла свое применение и на общественной работе. Когда Антонина вернулась в колхоз, местная комсомольская организация насчитывала всего 8 членов. Через два года Федорову избрали первым секретарем Даниловского райкома ВЛКСМ, и в хозяйстве было уже 42 комсомольца, жизнь в организации била ключом. По правде говоря, на секретарскую должность Антонина не рвалась. Ее туда «привели», как она сама рассказывает.

— Сегодня дети спрашивают: как могли, мама, поставить тебя на эту работу против твоей воли? — говорит Антонина. — Неужели не могла положить партбилет на стол? Разве им объяснишь, что такое партийная дисциплина! И что значило тогда потерять партийный билет. А такой вариант вполне возможен был.

Годы секретарства Федоровой пришлись на времена застоя, когда живая комсомольская работа с молодежью все больше подменялась дутыми отчетами и бумаготворчеством. Как все это претило по-настоящему деятельной и справедливой натуре Антонины! Но она старалась внести в работу живую струю. Во всей области Антонина Федорова да Александр Чудайкин — нынешний глава Некрасовского района — были тогда самыми молодыми первыми секретарями райкомов ВЛКСМ. Но молодость — это недостаток, который быстро проходит. Поэтому его и не брали в расчет, когда в марте 1984 года Федорову назначили директором

совхоза «Луч». Правда, предлагали ей должность и в обкоме комсомола. Но Антонину жизнь в большом городе никогда не прельщала.

ДИРЕКТОР

Привычная к тому, что в ее родной деревне колхозники работали подчас на голом энтузиазме, за мизерную зарплату, но задорно и даже с песнями, в «Луче» Антонина поначалу испытала шок. Это в «Крейсере «Аврора» в подавляющем большинстве трудились коренные жители окрестных деревень. А в сов-хозе, что числился в тройке самых отстающих хозяйств района, люди были все случайные, с так называемого 101-го километра, к сельскому труду не приученные. К тому же каждый год по разнарядке в хозяйство принимали оттрубивших срок бывших заключенных. Процветало пьянство. Контингент совхозных рабочих был еще тот! Но если с мужиками директору как-то удавалось договариваться и трудились они более или менее сносно, то с доярками порой не было сладу. Не все, конечно, но женщины могли просто запить и не прийти на дойку. Обидно бывало до слез: стараешься-стараешься поднять надой, а одна прогульщица может так нагадить. В сентябре 87-го Антонина ушла в декретный отпуск, и так случилось, что в директорское кресло она больше и не вернулась.

— Было тяжело, но я ни о чем не жалею, — говорит сегодня Антонина Григорьевна. — И если кто-то думает, что мне жизнь этой работой сгубили, я так не считаю. Есть что вспомнить, в том числе и хорошее.

ЛАЙМА

О следующем отрезке своей жизни Антонина рассказывает скупо: «А дальше пошли детки, и в 91-м я вернулась домой. Уже здесь родился Сережа. Собирались с мужем дом в Свиткине построить, уже и кирпичи завезли… Но потом в стране начался развал, муж переезжать сюда отказался, и сегодня пребывает, как я это называю, «в свободном полете». А я, по сути, просто сбежала из совхоза и ничуть об этом не сожалею».

Особенно тяжело семье Антонины, как и большинству россиян, было пережить начало и середину

90-х годов. Было время, когда единственным источником ее существования, не считая личного подворья, была пенсия Анастасии Семеновны.

Сейчас Антонина Григорьевна работает в комплексном приемном пункте бытового обслуживания в Манжакове. Три раза в неделю приходится ей проделывать путь туда и обратно по дороге, которая для непривычного человека запоминается надолго. Так же трижды в неделю, но по другим дням — на кого же хозяйство оставишь! — месит грязь по проселкам ее сестра Ольга. Она социальный работник и опекает сейчас пять старушек, коим добраться до магазина или еще по каким делам невмоготу. Пока всех обойдешь, глядишь — до полутора десятка километров намотаешь. Леля, как зовут ее в семье, заочно окончила тот же институт в Костроме. Она хорошо помнит, что курс философии читал ее группе нынешний главный редактор «Золотого кольца» Алексей Невиницын. Мир тесен…

Но если Антонина экономист, а брат Федор строитель, то Леля зоотехник. Была ферма — была у нее работа. А теперь вот ее забота — свое хозяйство, да бабушки по дальним деревням. А еще Лайма.

Она появилась в семье Федоровых прошлым летом и никакого отношения к известной поп-звезде с таким же именем не имеет. Она сама звезда, эта упитанная лошадка необыкновенной мраморной масти. Ольга сама выбирала и покупала Лайму у цыган. Ее не обманули — норовистая кобылка-шестилетка пришлась ко двору и стала хорошей помощницей в хозяйстве: хоть в телегу запряги, хоть в сани. И под седлом ходит. Видно, кто-то из цыган еще помнит гостеприимный дом Федоровых, хотя прошло столько лет…

Не так давно Лайма отличилась. Спасла теленка от собаки. Когда разъяренный пес набросился на несмышленыша и чуть было не загрыз его, гулявшая поодаль Лайма быстро подбежала и мордой подвинула теленка к равнодушно щипавшей травку корове. Тут же повернулась к обидчику задом и так поддала копытом, что тот отлетел на несколько метров. Пес вскоре околел, о чем никто особенно не сожалел: кому нужен такой, что вместо защиты начинает задирать хозяйскую живность. Довольно того, что рыскающие неподалеку от деревни охотничьи собаки недавно барашка за-грызли. А лисы, чуть недосмотришь, кур таскают.

ДЕПУТАТСТВО

Конечно, хозяйство уйму времени занимает. Но когда Антонина на работе, двери в приемный пункт не закрываются. Люди, особенно пожилые, идут и идут к ней со своими бедами и печалями. А их у селян после начала реформы местного самоуправления не убавилось. Скорее наоборот.

— Я всегда всем говорю прямо: депутат я хренов, — с горькой усмешкой заметила Федорова, когда разговор коснулся этой темы. — Хотела уж уходить, жалко только людей. Ведь надо будет новые выборы проводить, а это лишние хлопоты и деньги. Решила еще год подождать. Но ведь это цирк — наше депутатство! Второй год с октября пошел, а мы все какие-то бумаги принимаем. То по протесту прокурора что-то в уставе поселения меняем, то по штатам… Ничего путного еще не приняли. А тут нас начали тянуть в какую-то ассоциацию под эгидой «единороссов». Мы поначалу сопротивлялись, ведь в области есть целая служба по местному самоуправлению. Зачем еще бюрократов плодить? Через месяц нас все равно заставили вступить в эту ассоциацию. Я против голосовала, и один депутат воздержался. Так что, какой мой вес как депутата? Мне смешно, и горько, и печально… По моему разумению, реформа эта задумана с целью окончательного уничтожения деревни. Вот рядом, в Захарьине, уже никто не живет, в Напрудном, где моя мама родилась, один дачник летом обитает, в Карачине — трое пенсионеров нынче зиму бедовать будут. Никто не верит, что в нашей округе около полусотни живых еще деревень. И теперь они все заброшены. У нас на трассе отметка стоит — 45 километров от Ярославля. Выйдешь вечером на улицу — над городом зарево от нас видно. И такая заброшенность… Власть от нас окончательно уехала. И что может сделать один специалист сельской администрации в Манжакове, кроме как выслушать жалобы людей?

На памяти Антонины Григорьевны в бывшем сельсовете сменилось четыре председателя. Хороши они были или плохи, но мужики эти занимались хозяйственными делами. В их ведении были школы, котельные, медпункты, сельские клубы. Они отвечали за подготовку этих объектов к зиме.

— Вы бы знали, что нынче творилось! — всплеснула руками Федорова. — У нас же все разделилось: водокачка колхозная, труба к медпункту от кочегарки — непонятно чья. Все переругались, и толку никакого. А бедным бабкам некуда податься. Скоро, говорят, и почту закроют. Кто им пенсию принесет? А нам в Свиткино кто газеты доставит?

Недавно у Федоровых вышел из строя цветной телевизор. Деньги на покупку нового есть. Но как его сюда привезти? Ладно многие манжаковские мужики нынче в Ярославле секьюрити служат. Попроси — привезут новый телевизор. Но доставить его в Свиткино надумаешься. Как и газовые баллоны. Можно бы на санях по зимнику, Лайма довезет, да снегу нынче долго нет. К тому же и сани некому починить. И вообще, тема ремонта Антонину и Ольгу очень задевает.

— Столько работы по хозяйству, а никого не допросишься, — сокрушаются они. — Болтаются мужики без дела, а заработать не хотят.

Дошло до того, что Володя с Сережей под руководством Лели сами ремонтировали конек крыши. Старший сын окончил строительный техникум, так что кое-какими навыками владеет. Шибко жалеет мать, что не научили его там печи класть. Подрядился тут один мужичок русскую печь в доме Федоровых отремонтировать, да потом пропал куда-то.

ВОПРОСЫ ПРЕЗИДЕНТУ

Каждый раз, когда Владимир Владимирович затевает очередной телемост с населением страны, Антонина Григорьевна непременно задает ему свои вопросы. Правда, общаться ей приходится с автоответчиком, но она надеется, что когда-нибудь ее голос дойдет до президента страны. Вот и нынче Федорова просила главу государства подумать о сельских стариках, что оказались совершенно заброшенными в результате реализации 131-го закона. Ведь для них стало неразрешимой проблемой, не считая других дел, даже оформление доверенности на получение пенсии. Для этого надо ехать в Данилов. Добраться же до него и здоровому человеку непросто. Целый день на это уходит.

Второй вопрос касался образования: почему в вузах и техникумах сокращаются бюджетные места? Это матери Антонины — колхозной доярке — всем пятерым детям удалось помочь получить высшее образование. А какая доярка нынче сможет это? Сын Федоровой четыре года учился в техникуме на бесплатной основе, так у него стипендия была меньше стоимости месячного проездного билета на городской транспорт! А если Володя после армии решит поступать в институт, что делать матери? Будущим летом окончит школу дочь Анастасия, которая мечтает стать историком. Смогут ли мать и тетка поддержать ее? Хорошо еще родня помогает.

— А третий вопрос президенту касался Грузии, — вспоминает Антонина Григорьевна. — Я прямо так и спросила его: если Саакашвили брыкнулся, так, значит, у нас грузинская мафия сразу обнаружилась, грузинские казино стали срочно закрывать. А если Алиев к нам лоялен, так и азербайджанцы все такие хорошие, их не трогают. Смешно. Я так и сказала: у преступности нет национальности.

НАЗНАЧЕНИЕ

Автоответчик остался глух к вопросам потомственной крестьянки. Впрочем, Антонина Федорова и не надеялась получить ответы. Она надеется на себя, семью и родственников, которых у нее множество. Заметив в сенях многорядную полку, сплошь заставленную обувью, я спросил: для кого ее здесь столько? Когда летом в Свиткине собираются большие и малые родичи, этой обуви, оказывается, еще и не хватает на всех, объяснила Антонина.

— Того, кто умеет и хочет трудиться на земле, она всегда прокормит, — считает Федорова. — Только не ленись, держи хозяйство, а прочие трудности можно преодолеть. Пока есть силы и здоровье, будем здесь жить и трудиться. Насчет Володи не знаю, придет из армии, там видно будет. А вот Сережа — наша с Ольгой надежа, так его и зовем — наследник!

Правоту своих слов хранительницы Свиткина сестры Федоровы подтверждают каждодневно. С утра по давно заведенному порядку они занимаются хозяйством. Надо корову подоить, накормить и обиходить. В придачу — пару телок и овец. И непременно напоить и задать сена Лайме. Скучать некогда. Вечером можно посмотреть новости по старому черно-белому телевизору, газеты почитать, книги, коими уставлена вся полка в горенке. Ольга вечерами занимается полузабытым в деревнях делом — прядет шерсть и вяжет. Антонина без очков делать этого уже не может, да и руки огрубели от мужицкой работы. Сестры берегут как могут те традиции крестьянского уклада, что передали им Анастасия Семеновна и Григорий Иванович. Антонина и Ольга добровольно назначили себя их хранителями и нисколько о том не жалеют.

Каждую весну, когда в деревню съезжаются дачники, коих Федоровы давно почитают за родственников, в Свиткине отмечают открытие дачного сезона. Отмечают весело — с застольем и песнями. Потом устраивается праздник деревни. Фиксированной даты для него не установлено. Как образуется свободное от покоса и прочих срочных дел окно, так и собираются все вместе. Обычно у дома Федоровых, у пруда. Осенью дачный сезон сообща закрывают. Тоже с застольем и песнями. О своих соседях, какие они хорошие, Антонина с Ольгой могут рассказывать часами. Но это уже другая тема.

— Приезжайте к нам летом, — провожая до дамбы в ранние зимние сумерки, пригласила меня Антонина Григорьевна. — Увидите, какая у нас здесь красота. А цветов сколько! Зарастать деревне не даем, выкашиваем вокруг сколько возможно. И зимой у нас хорошо, вот дорогу бы только чистили, когда метель пройдет. В прошлом году две большие метели были, а дорогу только один раз почистили.

… Уже стоя на автобусной остановке, увидел, как в разрыве низких туч на короткое время проглянула луна. Тут же вспомнился рассказ Антонины об оставшейся у нее с детства привычке, когда сестер возили на санях на станцию Догадцево, подолгу рассматривать звездное небо. «Почему-то все сразу показывали на Большую Медведицу, — вспоминала Антонина Григорьевна. — А мне важно было отыскать на темном небосклоне созвездие Кассиопеи. С тех пор каждый раз нахожу и могу часами глядеть на него…»

… Если такие мечтатели есть еще в российской глубинке, деревня не умрет.