Когда судья огласила приговор, Костев злобно заорал плачущей в зале суда женщине: «Проклинаю тебя и твоего сына». Два с половиной года убийца пытался избежать возмездия, но кара все же настигла его.

ДО ТОЙ роковой ночи 4 июля 2004 года двадцатичетырехлетний Владимир Комаров и сорокалетний Александр Костев не были знакомы. Их пути пересеклись только раз за покерным столом в казино «Альбион». И вышло так, что в казино они оказались тогда единственными игроками. Поэтому их обоих хорошо запомнили крупье, бармены и охранники. Они запомнили, что Владимир ограничился бокалом пива, а «грек» — такую кличку дали Костеву — пришел хмельной и по ходу игры выпил почти целую бутылку водки. Владимир был спокоен, а Костев психовал из-за проигрыша. Они вместе вышли из казино. Но уже спустя десять минут Комаров, пошатываясь, вернулся назад с колотой раной под левой лопаткой. Через полчаса он умер в приемном покое горбольницы N 1 из-за ранения сердца и левого легкого. Удар заточкой оказался смертельным.

Сотрудникам милиции не пришлось долго устанавливать личность подозреваемого в убийстве. Владимир перед смертью назвал его имя. Свидетелей хватало. Костев написал явку с повинной. Но свидетели не видели своими глазами, как Костев ударил парня заточкой в спину. Сам же он утверждал, что это Владимир бросился на него с заточкой. «Грек» красочно живописал следователям — а его в ходе предварительного расследования допрашивали четырежды — схватку в ночи. Из его слов получалось, что он, громила под метр девяносто ростом, долго и упорно оборонялся против парня, который на целую голову ниже его ростом и не был ни боксером, ни самбистом, ни каратистом. Следователи прокуратуры, к которым попадали материалы этого уголовного дела, ему не верили, но не могли опровергнуть версию о необходимой обороне. Раз за разом они выносили постановления о прекращении уголовного дела ввиду отсутствия в действиях Костева состава преступления. Душегуб уже надеялся, что мрак той ночи навсегда скроет его преступление…

ИГРА Костева и Комарова в покер шла с переменным успехом. Но капризная Фортуна отвернулась от Александра. Он бесился, пил водку, как воду. И проиграл Владимиру 1200 рублей.

— Дружище, ты хоть помнишь, что должен мне деньги? — поинтересовался у него Владимир.

— Конечно.

— Не хочешь отдать?

— Без проблем. Только нужно кое-куда сходить за ними, — Костев сделал паузу, о чем-то размышляя, и предложил Владимиру: — Пойдем вместе.

По воспоминаниям родителей и друзей, Владимир был человеком осторожным. Никогда не лез на рожон. Костев же обрисовал его как необузданного агрессора, который материл его на чем свет стоит и лез в драку. И даже угрожал его убить за карточный долг.

За два с половиной года, прошедшие со дня смерти сына, Нина Борисовна пролила много слез. Но рук не опустила. Ее стараниями заглохшее было уголовное дело возобновилось и было доведено до логического конца — до суда.

Костева подвела разгулявшаяся фантазия. Во время следственных экспериментов он переусердствовал, показывая, как отбивал удары Комарова, как вырвал у него заточку, как развернул его спиной и оттолкнул, случайно ткнув зажатой в кулаке заточкой в спину. Результаты следственных экспериментов разоблачили его вранье.

Во время следствия Александр прикидывался невинной овечкой. Но в зале суда сбросил с себя овечью шкуру, явив свой подлинный облик. Неслучайно он прежде был судим за хулиганство и нанесение телесных повреждений. В зале суда Костев хамил государственному обвинителю и свидетелям. А когда судья ему вынесла обвинительный вердикт за умышленное убийство — одиннадцать лет лишения свободы с отбыванием срока в исправительной колонии строгого режима, он остервенело заорал Нине Борисовне: «Проклинаю тебя и твоего сына». Это был отчаянный вопль зверя, за которым закрылась клетка.