Когда хозяйка находится дома, эта милая псина, поселившаяся две с половиной недели назад в доме N 16, что на улице Вихарева в Рыбинске, само совершенство. То, что по размерам большая, даже хорошо. Всегда может заступиться. Взгляд добрый, даже ласковый.
Не лает, не скулит. Подойдет, бывало, повиливая хвостиком, положит голову на колено хозяйке. Смотрит на нее преданными глазами. Не картинка, а идеал. Само собачье совершенство. Увы, лохматое созданье ведет самую настоящую двойную жизнь. Ровно в девять утра, как только хозяйка этой черной овчарки, работница культурного комплекса «Авиатор», уходит на работу, в псину просто дьявол вселяется. И ровно до пяти вечера, до прихода хозяйки, жизнь жителей дома N 16 по улице Вихарева превращается в сущий ад!
ПОЗНАКОМИТЬСЯ с бе-
дами, неожиданно сва-
лившимися в последних числах августа на головы жителей высотки на Вихарева, нам пришлось благодаря тревожному телефонному звонку, раздавшемуся в редакции. Сразу несколько человек, собравшихся у телефонной трубки с другого конца провода, наперебой сбивчиво пытались объяснить сущность возникшей перед ними проблемы. В голосах слышалось отчаяние, некоторые не могли сдержать слез:
— Помогите! Мы так больше не можем. Просто ад какой-то! Хоть из дома беги!…
Как выяснилось позже, и бегут. Потому что даже здоровому человеку находиться в стенах дома, где ежедневно в одно и то же время, как по расписанию, в течение многих часов раздается свирепый собачий лай, просто невозможно. Собака, поселившаяся в 141-й квартире этого несчастного дома, не просто лает. Иногда она срывается на жуткий вой. Наверное, так воют волки в снегах зимой.
Передо мной одна из соседок злобной псины. Надежде Александровне Лаврентьевой, или бабе Наде, как ее все здесь называют, хуже всех в этом доме. Она почти ослепла. В свои 86 лет практически не встает с постели. Никогда не выходит из дома. Поэтому весь свирепый собачий лай, раздающийся из-за стенки, проходит невыносимой болью в ее сердце. К несчастью, бабушка подхватила пару месяцев назад простудное заболевание. Болезнь дала редкое осложнение, откровенно сказавшееся на ее внешнем виде. Болезнь, по мнению медиков, требует долгого и кропотливого лечения. Однако оно даст результат лишь в том случае, если баба Надя будет пребывать в покое. Но какой там покой. Пока мы в течение часа разговаривали с несчастной престарелой женщиной, вся ее квартира словно ходуном ходила. Суровый собачий лай, раздающийся из соседней квартиры, не прекращался ни на минуту. От вибрации иной раз в квартире даже стекла начинали дрожать.
— Авв… Авв… Авв… У-у-у… — передразнивает соседскую собаку баба Надя. — Видите сами, уже больше не могу. Готова с ума сойти в этой жуткой атмосфере. Миленькие, хоть чем-нибудь помогите!
Баба Надя плакала, хоть и старалась сдержать себя перед гостями из газеты. Слезы сами по себе невольно текли из ее практически незрячих глаз. Но не прошедшая с годами природная интеллигентность, заботливость бабушки брала свое. Она не циклилась на своих проблемах. Ничуть не меньше собственных бед ее беспокоят и проблемы соседей.
— Ладно я. Прожила свое. Привыкла терпеть. Куда хуже моей соседке Шуре. Ее этот лай просто в узел скручивает. Все здоровье за две недели растеряла.
Мы заглянули к другой жительнице дома, Клавдии Егоровне Крыжиной. Ей 76 лет. Она живет на седьмом этаже. Этажом ниже вечно лающей овчарки.
— Я от этого воя постоянно плачу. Все три этажа, девятый, восьмой и седьмой плачут. Более того, жалуются даже те, кто на втором этаже живет. Даже там этот лай всем давно надоел. Ладно еще мне здоровье позволяет. Так приходится, как только девять часов утра — сразу на улицу. Подальше от этой собаки. И все, кто может, бегут. Иначе быстро в могилу сведет.
Соседи рассказали, что за прошедшие со времени переезда собаки в их дом дни не раз пытались поговорить с хозяйкой воющей бестии. Та на контакт не идет. Каждый раз парирует претензии живущих рядом людей отговоркой:
— Добрая она у меня. Ей просто привыкнуть к новому месту надо. Подождите.
И люди ждут, пытаясь с раннего утра убежать подальше от своих собственных квартир, в которых теперь днем просто невозможно находиться.
— Вы куда-нибудь обращались за помощью? — спросили мы жильцов.
— Обращались! Вот даже в милицию заявление написали, — объяснила одна из соседок. — Да что толку! Собака-то, видно, даже юриспруденцию изучала. Лает строго по расписанию, в дневное время, когда в квартире шуметь можно. Если бы на улице людям житья не давала, так тогда б ее еще можно в кутузку забрать. А она, бестия гадкая, хулиганит у себя дома!
Пока на улице перед домом шел разговор с жильцами, к нам подошла группа мужчин. Они даже не скрывали своего негодования. Глаза так и блестели:
— Законы, законы. Какие там законы, — один из них в сердцах срывался на крик. — Сам своими собственными руками задушил бы эту гадину. Вилы бы ей в бок или пристрелил на худой конец. Так она, эта культурная работница, ее хозяйка, мать ее перемать, эту гадину даже на улицу не выводит. Доберешься до нее, как же.
Стоит лишь добавить, что весь этот разговор проходил всего в трехстах метрах от главного здания Рыбинской администрации, что на Рабочей улице. Туда люди даже не обращались за помощью. Да и что, как они выразились, вообще может сделать власть в таких случаях?..
