Есть в Некрасовском районе, в шести километрах от проезжих дорог, далекая деревенька Мышкино. Верите — нет, но там словно другая планета. Нет суетности, вечных российских стенаний на нехватку денег, подорожание продуктов и капризы погоды. Обитают в Мышкине пять пенсионерок, самой старшей 93 года.

И все бабули счастливы, что довелось им пожить в такие чудесные времена, когда пенсию исправно платят. Сами посудите: три тысячи рублей — это и на смертное можно откладывать ежемесячно, и питаться замечательно. Их-то матери на пенсии всего по 12 целковых получали, в нищете прозябали.

ПУТИН ДЕНЕЖКУ ПРИБАВЛЯЕТ

БАБУЛИ соорудили нам праздничный стол — открыли две банки сардин и кильку, колбаски нарезали, хлеба, медку собственного душистого принесли. Картошку здесь не любят — только ее в голодные времена и ели, зимой остатки на колхозных полях мороженые выкапывали и лепешки пекли. Страшные военные годы на их долю достались. Все мужики на фронте, бабы за двоих пахали, а силе-то откуда взяться с такой пищей… Да еще и оброк с них государство на фронт собирало, если домашнюю живность держали: молоко, масло, мясо.

И после войны денег в колхозе не было, картошкой платили. На своем горбу возили ее бабоньки в соседние города, где дороже, чем в Ярославле, второй хлеб ценился. Втроем соберутся, возьмут 40 мешков по 70 килограммов и в Ростов-на-Дону или в Вологду на пароходах везут. Само собой, с машины на машину, а потом на пароход — все на своем горбу. Спины теперь болят, моченьки нет. Хорошо, хоть медицина сейчас замечательная, если совсем невмочь — всегда подлатают, и бесплатно, даже в Ярославль возят.

Зинаида Александровна Гордеева, Александра Николаевна Лапина, Валентина Ивановна и Мария Павловна Аржанухины, Афонасия Васильевна Филиппова любят вспоминать, какой замечательный у них раньше был колхоз-миллионер. Ныне же жизнь в нем еле-еле теплится, но все они патриотки, отдали свои паи в аренду на пять лет. Говорят, абсолютно безвозмездно, чтобы сельское хозяйство поддержать.

Рассказывали об этом и женщинам, которые к ним приезжали в недавние выборы. С гордостью признаются, что все, как одна, за Путина, за «Единую Россию» голосовали. Только он, президент, в стране порядок сумел навести, по 100 рублей сельским пенсионерам на дрова прибавил, а скоро еще и к пенсиям три сотни приплюсует — живи да радуйся.

Единственное, на что бабули обижены: никто им «неустойку» за кабанов, которые огороды перерыли, не возмещает. Они-то земельный налог исправно платят, уж сколько специалистов вызывали, безобразные ямы показывали, ответ один: «Ничем помочь не можем».

ПОСЛЕ БАНИ РЮМОЧКУ ПОДНИМИ

Самый почитаемый местечковый праздник — Навозное воскресенье. Предки отмечали его, когда ярмарка начиналась, говорят, богатая она здесь была. Бабули же ударение переставили и теперь в честь лучшего удобрения — навоза рюмочку пропускают. Уверены, что русскому человеку выпить не грех, по чуть-чуть, на праздники и после бани. Любимая поговорка, смеются: последние штаны продай, но после бани рюмочку подними.

Все, как одна, чтят православные даты. Удивительно, но даже в безбожные советские времена поддерживала их вера в Христа Спасителя. Слава Богу, церковь в пяти километрах никогда не закрывалась. Только колокола сняли и увезли в неизвестном направлении. До сих пор вспоминают старую деву, которая в храме прислуживала, пекла просвиры. Грудью встала она на защиту колоколов, не пускала вандалов. Посадили рабу Божию на десять лет… Не раз бабули потом общались с прошедшими лагерный ад людьми — живыми скелетами. Рассказывали мученики, как замерзали в палатках на снегу, норма еды на день была 200 граммов хлеба да кипяток. Лес валили на пределе сил человеческих, немногим удалось на этом свете удержаться…

Еще страшнее были слухи о коллективизации 20 — 30-х годов. Все вокруг шептались, что расстреливают людей за лесом неподалеку, а на некоторых даже патронов жалеют. Заставляют большевики яму копать, бьют по голове прикладом и живых в землю-матушку закапывают…

ОПЯТЬ ДОЯРКУ

Самая богатая в Мышкине на истории — 93-летняя долгожительница Афонасия Васильевна Филиппова. Годы и неподъемные мешки с картошкой согнули бабушку вдвое, а лицо у нее молодое, глаза ясным светом горят. Глядя на нее, так и вспоминаешь народную мудрость: в старости каждый имеет лицо той красоты, какой красоты его душа. Помнит Афонасия Васильевна свою деревню большой, нарядной и красивой. Мужики ходили на заработки в город, приносили много денег и модную одежду для своих семей. Помнит и страшные времена раскулачивания, и пожар аккурат перед самой войной — как знамение, тогда 35 домов в Мышкине сгорело по вине пьяного кузнеца.

Бабья доля Афонасии счастливая досталась, после войны уже в 30 лет вышла замуж за соседа по деревне. В конце тридцатых годов уехал ее Саша на заработки в Ленинград, все письма писал, что вернется, да на словах-то и оставалось. А в 44-м весь израненный вернулся домой. И слюбились, пять дочек на свет произвели. Саша ее все сына хотел. Жена родит, вся деревня участливо спрашивает: «Ну, Васильевич, кого на этот раз?» А он только рукой обреченно машет: «Опять доярку». А вот последний, шестой, сынок появился. Митя сейчас в Ярославле живет, токарем работает, а все дочки на пенсии давно, в Костроме, в поселке Некрасовское поселились. Десять внуков у Афонасии Васильевны, пять правнуков. Постоянно к ней приезжают, помогают, вкуснятину всякую привозят.

Вспоминает десятикратная бабушка, как нелегко ей детей довелось поднимать. Чтобы одежду купить, недоедать приходилось. Заколют корову, и не на стол мясо идет, а на продажу. Сделают колбасу — и в Ленинград с мужем везут, страху натерпятся. Запросто тогда за колбасу убить могли. И обратно в поезде едешь — ни на секундочку задремать нельзя, ворье тут же обчистит. А то и нож к горлу в тамбуре приставят — сама трясущимися руками нажитое отдашь.

Хоть и работала Афонасия тогда звеньевой в богатом колхозе, даже чулки самой вязать себе и дочкам приходилось. Обычные веревки для этого распускали. А еще лен в бане трепали и ткали. С нетерпением ждали изобильного лета — благо рыбы, ягод и грибов всегда природа мышкинцам справно посылает.

МЛАДЕНЕЦ

С СОБАЧЬИМ ЛИЦОМ

Бабушка уверена, что долголетием только тот одарен будет, кто свято уважать все десять заповедей Божиих, особенно первую, что чтить надо родителей своих. Она, Афонасия Васильевна, о Боге всегда своим детям рассказывала. Учительница крест на детской шейке увидит — и давай ругаться. Приходилось крестик на булавку с изнанки одежды прикреплять. И крестила дочек и сына тайком, по вечерам, с батюшкой предварительно договорившись, — многие тогда так поступали.

20 лет пела Афонасия на клиросе. Наверное, за жизнь многострадальную и смирение благодати была удостоена — трижды во сне ей откровения являлись. Как-то, возроптав, хотела пойти против веры православной — сделать аборт. Приснилась церковь, где женщина лампадки зажигает.

В сторожке на кровати лежат два ребенка: один — красивый младенчик, ножками стучит, а второй завернут и головка пеленкой накрыта. Потянулась Афонасия к здоровенькому грудничку, а голос ей и говорит: твой — рядом. Открыла она пеленочку и отшатнулась в страхе: лицо-то у малютки собачье! Что делать — взяла и крестить понесла. Долгими были крестины, и понемногу приобретал уродец человеческие черты. Отдал ей священник ребенка и светло так улыбнулся: смотри-ка, какая дочка у тебя родилась!

После такого сна одумалась Афонасия, умницу-дочку родила, не взяла на душу страшного греха.

А после несколько раз серафим являлся в голубых одеждах, и свечение неземное от него шло. После этого поняла бабушка, отчего наше небо синее — в голубых одеяниях там святые и ангелы летают. Показывал серафим ей и дом на пригорочке, в котором она будет жить после смерти — маленький такой, нарядный.

Врачи бабе Афонасии пообещали, что пару годочков она еще обязательно поживет, 95-летие свое отпразднует, правнуков понянчит. А она и рада стараться. Знает: чтобы суставы не ломило, разминать их надо. Потихоньку-помаленьку дровишек «на кряжу» наколет, лопатой снег вокруг дома разгребет. Постоянно повторяет, что шевелиться надо, а не в окошко глядеть. Если и присядет, так чтобы новости послушать «про дельного мужика Путина». Телевизор с его бесовскими передачами не уважает. И на Новый год, без сомнений, смотреть его не будет. Соберутся они с мышкинскими подружками, стол накроют шикарный — с селедкой, колбаской — и песни будут петь. И обсуждать, что никуда-то они из родной деревни не уедут, как бы ни звали дети и внуки. «Такие тут спокой и благодать — не передашь словами».