В «Золотом кольце» 31 января был напечатан материал «Материнское сердце». Можно было предположить, что история, рассказанная в нем, получит продолжение. Но никак не ожидала я, что она будет развиваться столь стремительно. И развитие это потребует назвать настоящее имя нашей героини.
СЫН ВЕРНУЛСЯ И ВЫГНАЛ ИЗ ДОМУ
Когда я уходила от Любови Лукьяновны в тот первый день нашей встречи, она сказала: «Через три дня сын вернется из больницы, я с ним поговорю и вам позвоню». Видно, надеялась все-таки на чудо старая мать. Мол, образумится дитятко, пожалеет — и жизнь наладится. Чуда не произошло — по возвращении из больницы сын выгнал мать из дому. Выбирать теперь было не из чего. Я соединила Любовь Лукьяновну с настоятелем Успенского храма, при котором действует богадельня, отцом Василием. После разговора с ним женщина стала собирать пожитки.
Главный редактор Алексей Невиницын, выслушав мой рассказ о тяжелой ситуации, в которую попала Любовь Лукьяновна, тут же распорядился выделить на следующий день редакционную машину, чтобы доставить женщину со всем ее имуществом к месту назначения. Молодцы наши мужчины — водитель Виталий Женодаров и фотокор Сергей Киселев, не только своими прямыми обязанностями занимались, но и узлы таскали, да и саму Любовь Лукьяновну по лестнице вниз свели и в машину посадили. Проводить женщину вышли жильцы подъезда. Не из ее, из чужой квартиры выносили мы скарб нашей бабушки, куда она потихоньку переносила его, пока сын пил-гулял. На деньги от той самой стиральной машины, которую он продал, так и не использовав ее по назначению. Вздыхали провожающие, сочувствовали — и уезжать тяжело, да и оставаться не легче. Уж и сами они натерпелись от такого жильца, а матери-то каково! И вот мы тронулись в путь, о чем и сообщили Светлане Бакуниной в Рыбинск по сотовому.
ЖИЛА ТОЛЬКО
ДЛЯ СЫНА
В дороге моя спутница разговорилась, а я ее не перебивала. Надо было выговориться, хоть немножко горя выплеснуть из своего изболевшегося сердца. Ох как тяжело это — покидать на старости лет родной угол и уезжать в неизвестность, да еще и горького лиха нахлебавшись по самое некуда. Сначала о своей жизни говорила Любовь Лукьяновна. Как кочевали они с мужем с точки на точку. Это теперь военные упрекают государство в том, что оно не обеспечивает их жильем, а тогда о квартирах и не мечтали. Чаще всего приходилось жить в бараках. И на Сахалине среди сопок и тайги, и на дальневосточном берегу океана, и в жаркой Туркмении. Оказалось, что Любовь Лукьяновна в те годы попробовала и журналистского хлеба — печаталась в «Красной звезде», в заводских многотиражках. Вспомнила, как приходила к нам в «Золотое кольцо», когда редакция находилась еще на улице Терешковой. Наша газета часто проводит акции по сбору вещей, предметов обихода, книг в пользу нуждающихся. Любовь Лукьяновна активно участвовала в таких акциях — приносила одежду, книги. С особенным увлечением говорила о материалах нашего корреспондента из Мышкина Николая Смирнова. Читает в газете все, что подписано этой фамилией.
Потом опять о сыне вспоминать начала. Когда ему исполнилось 13 лет, мужа направили на службу в Эстонию. Любовь Лукьяновна настояла на том, что мальчику пора осесть на одном месте, определить его в русскую школу. Муж уехал, она с сыном осталась в Вологде. И вскоре узнала, что у мужа появилась другая женщина. Развелись. После окончания школы сын успешно поступил в Ярославскую медицинскую академию. На нескольких работах пришлось ей работать, чтобы сын ни в чем нужды не испытывал. Сама, по ее выражению, жила на бабьих выдумках — на кашах да на печеве, а студенту самый сытный кусок посылала, да и одежку справляла, чтоб не хуже, чем у других. С пятого курса сына отчислили, и она поехала в Ярославль хлопотать о его восстановлении. И выхлопотала — восстановили. А потом и сама решила перебраться в Ярославль, чтобы жил парень на материнских борщах да при материнском догляде. Ведь для сына только и жила она, ничего для него не жалела. Пришлось поменять «двушку» в пригороде Вологды на «однушку» в нашем городе. Сын уже и распределение получил, но сдавать выпускные экзамены не пошел, устроился работать на моторный завод. Пил все больше и больше, долго на одном месте не работал, чаще всего на материнской шее сидел. Чего только ни делала она, чтобы вернуть его к жизни. 11 раз кодировался, лечился платно, опять же за материнские деньги, в наркологическом диспансере. Но всякий раз хватало его не больше чем на месяц.
За разговором не заметили, как и Рыбинск показался. Весь в туман погрузился город, и главный наш ориентир — церковь — был не виден. Чтобы не плутать лишнего, Сергей Киселев опять позвонил нашему поводырю, и Светлана вела нас по сотовому вплоть до того, пока и сама, румяная от мороза, не показалась на обочине дороги. Немудрено было и мимо проехать — указателя с обозначением отнюдь не маленького населенного пункта при дороге не было.
В БОГАДЕЛЬНЕ
В половине второго пополудни у меня зазвонил сотовый телефон. Собираюсь и бегу на Привокзальную площадь Рыбинска. Нужно успеть на ближайший рейс автобуса, ведь добираться до церкви в Балобанове минут сорок. Важно предупредить бабушек, проживающих в богадельне, и Веронику, шеф-повара, что к ним вот-вот привезут новенькую.
Хорошо, подвернулась маршрутка. Тридцать минут в пути, семь минут пешком — и я уже в богадельне. А там ни Вероника, шеф-повар, ни Людмила, повар, ни сном ни духом, что к ним должны привезти еще одну бабушку издалека, из Ярославля.
— Отец Василий уехали с матушкой в Москву, — зачастила Вероника, — другие женщины, которые работают с бабушками, заболели.
Начала звонить домой Надежде Ивановне Киселевой, которая оформлена при церкви поваром, но мужской голос из трубки сообщил, что она уехала в переборский центр «Истоки». Дозвонилась туда по мобильному. Долго искали Надежду Ивановну (или мне так показалось), но она достаточно оперативно прояснила ситуацию, быстро объяснила, в какую комнату нужно поселить Любовь Лукьяновну. Слава Богу, эта проблема решилась.
Набрала еще раз номер Сергея Киселева.
— А мы уже в Переборах, — сказал он. Объяснила ему, как добраться до «Маячки» — так в народе называют этот населенный пункт. Выбежала на дорогу, перевела дух — и вот уже редакционная «Нива» видна на горизонте.
Наша небольшая команда помогла Любови Лукьяновне выбраться из машины. Чувствовала она себя неплохо, за что благодарила Виталия, который крайне осторожно вел машину на протяжении всего пути. Мужчины перенесли все пакеты женщины из машины ближе к крыльцу богадельни. Тут выскочили на улицу и Вероника с Людмилой.
— Проходите сюда, в эту комнату, она у нас самая светлая и теплая, — суетились вокруг нас Вероника и Людмила. — Здесь четыре коечки, на одной спит Мария, чуть постарше вас, думаем, вы найдете друг с другом общий язык…
… Все вещи занесены, телевизор распакован. Любовь Лукьяновна присела на табурет и тихонько спросила меня:
— Вся суета вокруг — это не бравада? Ведь я всеми мыслями еще там, дома. Вы, наверное, знаете, у меня не сложились отношения с сыном. Я так устала, просто хочу отдохнуть.
Успокоила женщину:
— Батюшка здесь замечательный, он всегда выслушает вас, уделит время.
Интересовали Любовь Лукьяновну и чисто бытовые вопросы: «Далеко ли почта? Как перевести пенсию и газеты, которые я получала в Ярославле? Есть ли библиотека, настольная лампа для чтения? Как помыться?» Вероника пообещала в ближайшее время решить все вопросы.
На пороге комнаты показалась Людмила и сообщила, что чай готов.
А во время чаепития с вкусными пирогами зазвучали песни, не только протяжные русские народные, но и печальные кубанских казаков. Первой запела Мария — соседка по комнате Любови Лукьяновны, подхватили Валентина-певунья и Любовь Николаевна Новикова. Что ни говори, в песнях живет душа человека.
Чай допит. Любовь Лукьяновна на новом месте. Пора собираться в обратный путь.
Честно говоря, на сей раз покидала богадельню с нелегким сердцем. Как будет там Любови Лукьяновне? Приживется ли она на новом месте? Ведь сорваться в семидесятилетнем возрасте из дома, где худо-бедно прожила не один год, тоже непросто…
