У Александры Ивановны Стельникович голос громкий. Привыкла на стройке перекликаться с подружками. Более тридцати лет работала она штукатуром-маляром в Воркуте. И шахты строила, и административные здания, и жилые дома. Сейчас, как она знает, многие шахты заброшены и затоплены.

Люди уехали, пустуют дома, которые когда-то она с подругами старалась-отделывала. Когда вышла на пенсию, поехала и Александра Ивановна к сестре в Мышкин. А сын на Севере остался, ему работа на шахте есть, добывает каменный уголь стране. «Только кому этот каменный уголь нужен?» — рассуждает про себя Стельникович. Теперь больше нефть да газ используют. Говорят, Череповец много угля забирает. Значит, сыну пока безработица не грозит.

Мышкинские подруги зовут ее просто Шура, несмотря на то что нынче ей исполнится семьдесят лет. Уж очень по характеру она молодая, неунывающая. А подруг за годы жизни в Мышкине у нее появилось немало, все больше из приходских. Шура — человек религиозный, она ревностная прихожанка, следит за порядком в храме. А когда в конце марта приход в городе разделили на два, ей было предложено остаться с новым священником в Никольском храме, помогать поддерживать порядок. Она согласилась, хотя большинство прихожанок двинулось за благочинным отцом Александром в Успенский приход, привыкли стоять службу с этим батюшкой. Шура же сказала: «Кому-то надо и новому священнику помогать».

В Мышкине ей жить нравится. Хотя сравнивать есть с чем, поколесила по белу свету, сначала вслед за родителями, потом самостоятельно.

Родилась она в деревне Аносово Рязанской области. Была четвертым ребенком у родителей-колхозников. Семья так бы, наверное, и осталась на юге России. Хорошо здесь. Есть леса с грибами-ягодами, есть клюквенные болота. Лето теплее, чем в Ярославской области, зима мягче. Не зря столько стихов посвятил Сергей Есенин своему Рязанскому краю. Александра Ивановна любит перечитывать его книжку. Есть у нее и портрет поэта. Он тоже напоминает о родине.

Война все перевернула в жизни Шуриной семьи. Отца Ивана Ермиловича призвали в армию, он воевал, попал в плен. Когда освободили лагерь союзники, мог, как некоторые, уехать в Америку. Не захотел бросать семью и получил уже дома десять лет лагерей. Мать работала в колхозе. Но после войны, в сорок восьмом, совсем прижало. Голодали. К тому же и воды не хватало: немцы оставляли после себя отравленные колодцы. С отчаяния мать завербовалась на стройку в Тульскую область. Дали на новом месте на нее и на детей маленькую комнатку в бараке. Здесь за одним столом и ели, и уроки готовили младшие дети Шура и Валя.

В пятьдесят пятом закончился срок у отца, но на материк его не отпускали. Мать одна поехала на Север разведать обстановку. Шура училась в это время в пятом, а Валя в третьем классе. Присматривал за ними старший брат Иван. Он же, не дождавшись вестей, повез сестренок в Инту. «А там пурга, холод. Такого отродясь не видели. Но ничего, привыкли», — вспоминает Александра Ивановна.

На Севере Шура окончила школу, первый раз вышла замуж и уехала с мужем в Батуми. И снова вернулась в Воркуту с ребенком. Здесь она второй раз вышла замуж, растила детей и тридцать лет работала на стройке.

Вспоминала рязанские места, детство, очень хотелось еще раз посмотреть на свою родину, воспетую в стихах Есенина. И однажды отправилась не по санаторной путевке, а в гости к дяде по матери, Григорию Федоровичу Коробову. Он тоже уезжал из родных мест, окончил два института, работал. А выйдя на пенсию, купил домик в Ахматове, недалеко от родной деревни Меркулово. В старости хочется возвратить свежие восприятия и переживания детства и юности. Шура в гостях у дяди надивиться на себя не могла: все так было знакомо, словно и не уезжала из этих мест на долгие годы.

В маленьком дядином доме тоже был томик Есенина. Больше того, дядя Гриша рассказал Шуре, что в ранней юности он был знаком с будущим великим поэтом. То ли дядя что-то путал, то ли Шура плохо запомнила, но сейчас она рассказывает так: дядя ее учился в Спас-Клепиках на агронома, Сергей Есенин торговал здесь в магазине, в том числе и пивом. Был он, по словам дяди, красивый, веселый, баловной, но не так сильно, как об этом пишут. Шура думает, что дядя прав. Поэтому ей не понравился фильм о Сергее Есенине, который она смотрела по телевизору. Не был поэт таким беспутным.

Дядя читал племяннице стихи: «Зеленая прическа, девическая грудь, о тонкая березка, что загляделась в пруд».

Александре Ивановне Стельникович и по сей день кажется, что березки в Рязанской области трогательней, чем в Ярославской. Может, потому, что о рязанских березках писал Сергей Есенин?