В детстве Александр Половцев мечтал найти в трюме затонувшего корабля сундук с сокровищами. Однако судьба приготовила ему совсем другой клад — роль майора Соловца в легендарных «Улицах разбитых фонарей», которая принесла актеру всенародную любовь.

Почти справился Половцев и с решением трех мужских задач: деревьев посадил много, сына родил, осталось только построить дом.

— Александр, говорят, что, в отличие от многих коллег, вы совершенно не мечтали об актерской карьере?

— В детстве у меня не было мечты относительно будущей профессии. Я совершенно не задумывался, в какой институт буду поступать, так что в артисты попал, можно сказать, случайно. Однажды у нас в школе организовали драмкружок, в котором я оказался единственным парнем. Я был окружен таким плотным женским вниманием, что подумал: «Быть артистом совсем неплохо!» Тогда же первый раз прочувствовал, что такое выйти на сцену. Ощущение мне тоже понравилось, поэтому, когда наш педагог предложила после школы попробовать пойти в театральный, согласился.

— От сессии до сессии студенты, как известно, живут весело?

— Театральный в этом смысле не исключение (смеется). Были у нас и специфические развлечения. Как-то уже на занятиях нам рассказали про театр хеппенинга, который можно организовать где угодно. Скажем, идешь по парку, вдруг начинаешь тыкать пальцем куда-то вверх и кричать: «Ой, смотрите, белка какая шустрая!» Прохожие останавливаются, начинают головы задирать, пытаясь увидеть воображаемую белку. Другой вариант: на остановке начинаешь вертеть головой, смотреть под ноги, как будто ищешь что-то ценное. Люди, естественно, интересуются, что случилось. «Да вот кольцо золотое потерял, такое толстенное!» — и сам потихоньку в сторонку. А народ начинает вокруг осматриваться, листьями шелестеть, всем кольцо охота найти. Словом, жили мы весело.

— Кстати, у вашего мастера Владимира Петрова учился и Дмитрий Нагиев, с которым вы успели поработать вместе в «Задове». Увидят ли зрители вас в продолжении сериала?

— Дмитрий больше меня не зовет, а то я бы снялся с удовольствием. Очень люблю этот проект, ведь там всегда можно похулиганить. У меня в сериале даже любимая история есть, где я играю учительницу. Режиссер попросил едва ли не полностью облачиться в женскую одежду. Это катастрофа была. Колготки сползают вместе с трусами, лифчик, наоборот, вверх задирается. Хорошо еще, что зима была, поэтому на ногах были сапожки. В туфлях бы я, наверное, просто погиб. Как женщины все это носят, не представляю! При этом играть женщин ужасно интересно. Для актера такая роль — подарок.

— И все же главный подарок судьбы — роль майора Соловца, принесшая вам невероятную популярность. Не мешает вам порой народная любовь?

— В Питере в кафе до сих пор не зайти, обязательно найдется человек, который подойдет и начнет предлагать выпить. Откажешься — думают, зазвездил. Я всегда рад автограф дать, сфотографироваться с поклонниками, когда просят нормально, но всему же есть предел? Приехали мы как-то в Израиль, пошли вечером перекусить, только сели за столик, кто-то нас увидел, сработало сарафанное радио — и понеслось. Вокруг начала собираться толпа, мы чувствовали себя, как на арене цирка. Как только в нашей беседе возникала пауза, тут же нужно было расписаться на футболке, бумажке, руке, ноге и т. д. Это было что-то невероятное!

— Считается, что мужчина в своей жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына.

— С сыном Степаном все в порядке, с деревьями тоже проблем нет, я и в школе их много посадить успел, а вот дом пока в проекте. Но я очень хочу его построить, потому что в городе бывает некуда скрыться, когда нужно побыть одному. Подумать о жизни или просто роль поучить в тишине. К тому же я очень люблю с удочкой посидеть. Или за грибами в лес сходить, тоже никуда не торопясь. Присядешь, покуришь — ага, стоит грибочек, присмотришься — за ним еще один. К сожалению, сходить в лес или на озеро удается крайне редко. Так что дом будет обязательно, дайте срок.

— Откуда такая любовь к рыбалке и грибам?

— Это все из детства. С первого класса родители на летние каникулы отвозили меня к бабушке в деревню, там и пристрастился. Это ж кайф — прийти ранним утром на речку, когда над водой еще туман, насадить тихонько червяка на крючок, забросить. Особых трофеев у меня не было, лишь на живцовую удочку однажды щуку поймал килограмма на три. Еще мы с пацанами рыбу били. Бралась вилка, проволочкой она привязывалась к палке, зубцы немного разгибались, получался гарпун. Камешек отваливаешь, а под ним налим стоит или голец, и бац его этим гарпуном. Вот только бабушка постоянно ругалась, что вилки пропадают. А из обычных авосек мы сетку делали, чтобы раков ловить.

— Кстати, о раках. Говорят, у вашего деда была пивная на Садовой. Выходит, вы потомственный ресторатор?

— Если честно, я не знаю точно, был ли дед хозяином заведения. Доподлинно известно лишь, что из его деревни привозили раков для этой пивной. Так что потомственным ресторатором меня назвать сложно. Что до ресторана, то мысль открыть «Улицы разбитых фонарей» появилась еще в те времена, когда «менты» были единой командой. Мы вместе мечтали об этом, но когда дошло до дела, большая часть ребят отказались участвовать в проекте. В результате основную часть хлопот по открытию ресторана взяла на себя моя жена Юля. Сейчас есть директор, который ведет дела, а я даже представления не имею, что и как там происходит. Словом, потомственным ресторатором себя не считаю. Просто захожу сюда перекусить да кофейку попить.