Пройтись по лесу, по первому снегу — истинное удовольствие. Приподнятое настроение не портили даже притаившиеся под тонким еще ледком залитые водой ямы, куда, несмотря на все предосторожности, время от времени проваливалась нога. Цель нашего с приятелем неблизкого похода та же, что и два года назад, — деревенька Косово, что затерялась в лесной глуши.
Пройтись по лесу, по первому снегу — истинное удовольствие. Приподнятое настроение не портили даже притаившиеся под тонким еще ледком залитые водой ямы, куда, несмотря на все предосторожности, время от времени проваливалась нога. Цель нашего с приятелем неблизкого похода та же, что и два года назад, — деревенька Косово, что затерялась в лесной глуши.
ЛЕСНОЙ СРАМ
Тогда наша газета писала о единственном постоянном ее жителе Константине Яковлевиче Теплове, коего все в округе зовут просто Костей (см. «Забытый президент» — «ЗК» — 23 декабря 2006 г.). В прошлом году данное Косте обещание навестить его выполнить не удалось. И вот теперь, бросив все дела, мы отправились к нему. По просекам, которыми пробирались по лесу, часто попадались лосиные, кабаньи и беличьи следы. На только что выпавшем снегу они были отчетливо видны. И судя по отпечаткам больших копыт прошедший здесь перед нами лось был зверь солидный. Он шел странными зигзагами, ни разу не ступив в подмерзшие сверху лужи. То и дело попадались взрытые кабанами полянки — здесь они добывали себе корешки. В целом же лес представляет собой картину далеко не радостную: много поваленных деревьев, участки старых и совсем недавних лесозаготовок ощерились пнями, завалены кучами брошенных веток и стволов. Этот срам не прикрыл даже снег. В направлении вырубок мы не заметили ни единого звериного следа. Видно, даже лось опасается поломать там ноги.
А вот и некогда большое поле. Густо заполонившие его поросли ольхи и березы за два года заметно вытянулись — еще несколько лет, и здесь будет не пройти. За ним бывшая деревенька Еляково. От нее остались лишь название на карте Даниловского района да развалины сенного сарая и колодезного сруба. Заметно расширился песчаный карьер на месте бывшего, как говорят, деревенского кладбища — примета нашего постыдного беспамятства об «отеческих гробах». Когда-то придется за все отвечать, если время это уже не пришло.
Когда за поворотом открылся вид на Косово, первое, что бросилось в глаза, — коровы у сарая, мирно жующие сено. Внешне в деревеньке ничто не поменялось. Только в крайнем доме распахнутая оконная рама с разбитым стеклом — явный недогляд со стороны Кости — президента, коменданта и бессменного стража Косова. Хотели при встрече спросить его об этом, да потом забыли.
И УБЫЛО, И ПРИБАВИЛОСЬ
Собаки на этот раз нас не встречали. Но приметой того, что дом Кости обитаем, были куры. Небольшие хохлатые пеструшки разгребали снег и что-то выискивали под раскидистым дубом у самого дома. На стук в окно из пристройки вслед за новой гурьбой кур на двор вышел хозяин. Внешне он ничуть не изменился, разве что голову его покрывала странного вида кепка-бейсболка, которую раньше мы не видели. Оказалось, Костя полчаса как вернулся из Марьина. Ходил туда за коровами и теперь отдыхал. Встретил он нас как давних знакомых, потому о житье-бытье своем рассказывал куда охотнее, чем в прошлый раз. Помня его обычную присказку «Не перебивайте меня», лишних вопросов старались не задавать.
Теплов продолжает жить вольно, словно птица, встречая и провожая каждый день как дар судьбы. Так же вольно чувствует себя вся его живность. Еще летом были у него корова и четыре телки, беспривязно гуляющие по округе, куда им вздумается. Одну телку Костя продал перекупщикам летом, вторую — совсем недавно. Теперь у него три головы крупного рогатого скота. Скотинка, надо сказать, на загляденье: чистая и весьма упитанная. И это при минимальном уходе! Хозяин разве что сена им подбросит, а воду коровы сами находят. Зимой же и вовсе снегом обходятся. «Когда недавно телку забивали, так с нее перекупщик жир срезал и отбрасывал, — рассказал позже Костя. — Я насобирал и унес домой целый пуд его, на всю зиму картошку жарить хватит».
С собаками ему повезло меньше. Когда мы подошли к дому, из его окна выглядывала лишь одна. Две, по словам хозяина, пропали. Наверное, полагает он, ушли в охотхозяйство, что у деревни Богородское. А там их либо кабаны, либо лихие люди порешили. Счет курам Костя не знает. Если какая хохлатка и пропадет, он не заметит. Летом в лопухах пеструшка выведет цыплят, потом ведет их к хозяину на двор. Значит, прибавление. От лис птицу надежно собаки охраняют — рыжие плутовки в Косово ни ногой.
ГОСТИ
Только мы заговорили о курах, как из-за соседнего дома выбежала молодая лайка и принялась их гонять. «Это ребята идут, — покрикивая на собаку, определил Теплов. — Значит, охотиться будут». И верно, ведя на поводке точно такую же лайку, к дому подошли трое молодых мужиков. Знакомимся. Старший — Александр Арефьев, машинист станции Данилов и внук Александра Михайловича Арефьева, поставившего в Косове родовой дом, о котором рассказывал нам прошлый раз Костя. Андрей Борисов и Алексей Дойников также трудятся на станции, а свободное время часто отдают охоте. У Арефьева эта страсть наследственная: его отец Виталий Александрович был в свое время знаменитым в Ярославской области добытчиком пушнины, часто занимал в этом промысле первые места. Добывал белку, куницу, зайца и лису. Не пил и не курил, что, по мнению сына, также помогало отцу быть таким удачливым охотником.
Лайка в охоте незаменима, потому, рассказал Александр, прошлой весной приятели ездили в Няндому и привезли оттуда Кару и Карая. Западносибирские лайки, которым теперь по 9 месяцев, из одного гнезда, потому почти не различимы. Разве что Карай немного крупнее сестры. Ради того, чтобы готовить их к настоящей охоте, Александр и Алексей взяли на работе отпуск и приехали в Косово. Привез их на машине до Марьина Андрей, ему назавтра надо было выходить с утра на работу. Но разве можно отставать от друзей! Тем более что в тот день Александру Арефьеву исполнилось 43 года и он едва успевал отвечать по мобильнику на поздравления. Пригласили на скромное празднование дня рождения Александра в его родовой дом и нас с приятелем. Мужики быстро растопили русскую печь и буржуйку, поставили чайник. Больше всех радовался гостям Костя. Еще бы, мужики пошли в отпуск, значит, какое-то время в Косове ему не будет одиноко. Быстренько сбегал домой и принес ведро картошки, которую мы принялись чистить вчетвером. Борисов и Дойников ушли с собаками в лес, пока мелкий снежок не засыпал следы белок и куницы, которые нам давеча встретились.
МАЭСТРО
Почему он так называет Теплова, сразу спросить Александра было как-то неловко: то Константин Яковлевич, то «маэстро». И безо всякого намека на иронию. Когда чугунок с начищенной картошкой и кастрюля с будущим борщом отправились в русскую печь и пришло время накрывать стол к обеду, я задал Арефьеву этот вопрос. «Так вы не знали? — удивился Александр. — Костя у нас замечательно поет, потому и маэстро. Будем песни петь сегодня, три мои любимые…» — обратился он к косовскому аборигену. Тот ничего не ответил, лишь глаза-щелочки его еще больше сузились от лукавой улыбки.
Пока ждали Андрея с Алексеем, говорили за жизнь, об охоте и собаках — чисто мужской разговор. Хозяин дома с благодарностью вспомнил настоящий подвиг Теплова, когда весной два года назад тот в одиночку двое суток боролся с горевшей вокруг деревни травой: «Если бы не Костя, не было бы уже ни моего родового дома, ни самого Косова». Арефьеву то и дело звонили и поздравляли с днем рождения родные и друзья.
Особенно его порадовал звонок сына Алексея, курсанта Рязанского высшего десантного командного училища имени генерала Маргелова. Позже Арефьев-старший рассказал, как два года назад он возил Алексея и его друга Ивана Будкина в Рязань. За сына был спокоен — два месяца подряд сам занимался с ним физподготовкой. И, несмотря на большой конкурс и строгий отбор, в училище поступили оба выпускника даниловской средней школы
N 2, чему дивились многие, с кем довелось тогда встречаться в Рязани Александру: «Из какого-то там Данилова, понимаешь…» Теперь Алексей и Иван учатся уже на третьем курсе.
За окном опустились ранние сумерки, когда вернулись из леса Борисов с Дойниковым. Подгадали в самый раз: вынутый из печи и разлитый в тарелки борщ источал по комнате аромат приправ. «Картошечка маленько недоварилась — как моя мама любила», — попробовав, заключил Костя. Ел он неторопливо и обстоятельно, тосты не пропускал, а на просьбы спеть песню до поры отговаривался. Когда же эта пора настала, Костя встал, произнес непременное свое «Не перебивайте меня» и завел: «Ромашки спрятались, поникли лютики…» Пел он проникновенно, плавно разводя руками в такт и как бы проживая содержание песни. Голос его, несильный, но мелодичный, передавал слушателю то, что чувствовал в этот момент много чего переживший человек, коему идет уже 73-й год от роду.
По телевизору иногда показывают разных отшельников, что по каким-то причинам удалялись от сообщества людей. Костя не такой, людям он всегда рад. Однако предпочитает жить независимо от условностей современного бытия и многих его благ. Квартирку свою в Данилове совершенно безвозмездно сдает молодым семьям. Сам же хранит как может свой родовой дом. О пенсии говорит просто: «До трех тысяч дотянул, мне хватает». Впору позавидовать косовскому уникуму, которого радует жизнь сама по себе. Поэт Александр Поуп написал когда-то: «Блажен тот муж, кто большего не чает, чем отчий дом. Кого сей дух родной земли питает весь век потом». Такому и мировой финансовый кризис нипочем.
Владимир ЗЕЛЕНСКИЙ.
На снимках: Константин Теплов; с такой компанией Косте гораздо веселей.
Фото автора.
