Невероятно, но для России — факт. Зачастую сотрудники судебных органов сами весьма неважно знают закон. В этом я убедилась на днях, сделав попытку посетить в Рыбинском городском суде громкий процесс по обвинению в вымогательстве трех известных рыбинцев, среди которых один — криминальный авторитет и бывший «смотрящий», другой — сотрудник УВД и УИН, а третий — инженер-изобретатель.
Невероятно, но для России — факт. Зачастую сотрудники судебных органов сами весьма неважно знают закон. В этом я убедилась на днях, сделав попытку посетить в Рыбинском городском суде громкий процесс по обвинению в вымогательстве трех известных рыбинцев, среди которых один — криминальный авторитет и бывший «смотрящий», другой — сотрудник УВД и УИН, а третий — инженер-изобретатель. Пропустить такой процесс — позор для журналиста! Придя на заседание, я, как обычно, прошла через вертушку судебных приставов.
ОНИ спросили у меня всего лишь, на какой процесс я иду. Я сказала, предъявила паспорт, и приставы без всякого замешательства пропустили меня, даже не спросив, кто я такая. Оно и понятно — процесс-то открытый! Я не знала, в каком зале будет проходить процесс, но, зная, что судит эту троицу коллегия судей, состоящих из председателя суда Вячеслава Довгобородчика, судей Михаила Солнцева и Михаила Карасева, отправилась искать кого-нибудь из их секретарей и помощников.
Первый же секретарь принялась дотошно выспрашивать меня, зачем я пришла на процесс. Напрасно я пыталась объяснить этой девушке, наверняка будущему юристу, что это не имеет никакого значения: процесс открытый, и я могу присутствовать на нем просто как физическое лицо, из любопытства, так сказать. Она задала мне почти что вечный русский вопрос: «А что вам там надо?»
Я не стала спорить с девушкой по поводу основ юриспруденции, включающих в том числе и понятие об открытости и гласности судебных процессов, и решила все же назваться журналистом. Она изменилась в лице и отправила меня в кабинет N 37, где, оказывается, сидит пресс-секретарь. Я послушалась.
Пресс-секретарем оказалась молодая дама в очках, которая стала допрашивать меня с еще большей пристрастностью и требовать почему-то журналистское удостоверение. На мои попытки сообщить, что удостоверения у меня с собой нет, а если бы и было, то это значения не имеет — процесс-то ведь открытый, она стала все больше и больше повышать голос. Оно и понятно: хоть и маленькая, но все же власть ей дана, как она полагает, над такими, как я. Я в ответ тоже молчать не стала, объясняя ей снова и снова, что меня не имеют права не пускать на открытый процесс, будь я хоть журналист, хоть папа Римский! Но пресс-секретарша начала уже просто кричать, что если я не предъявлю ей сейчас, немедленно удостоверение журналиста, то она меня не пустит на процесс.
Поняв, что спорить с этой внезапно наделенной властью пресс-секретаршей бесполезно, я решила все же поискать судей, с которыми, уверена, смогла бы договориться. Хотя, по правде говоря, и договариваться не о чем — процесс-то открытый! Пресс-секретарша ринулась за мной по этажам. Когда я остановилась около судебных приставов, охранявших порядок на втором этаже, и стала расспрашивать их, как мне найти кого-нибудь из трех судей, которые будут вести этот процесс, пресс-секретарша догнала меня и принялась орать на приставов: «Почему вы ее сюда пустили?!»
Приставы хоть и не юристы по образованию, но закон о судопроизводстве знают, видимо, лучше, чем пресс-секретарша, и ответили ей с достоинством: «Мы не имеем права не пускать людей на открытый процесс».
Я потребовала у пресс-секретаря Елены Сдобновой сказать, где я смогу найти хотя бы одного из судей, чтобы, так уж и быть, в угоду ей получить разрешение присутствовать в зале суда. При этом подчеркнула, что делаю это только потому, что она тут бегает за мной по этажам, а на самом деле имею простое гражданское право пойти в зал и слушать процесс. Но пресс-секретарша презрительно фыркнула мне в ответ, что судьи-де со мной и разговаривать не будут!
Ну, это уж слишком!
Судьи собрались, как я и предположила, в кабинете судьи Михаила Солнцева. На мой скромный стук дверь отворил судья Михаил Солнцев. Вячеслав Довгобородчик и Михаил Карасев были тут же. Переполненная эмоциями, я принялась рассказывать о случившемся, и Михаил Солнцев, даже не дослушав, спокойно заявил:
— Конечно, присутствуйте. Что за глупости! Процесс-то открытый!
Это же подтвердили и двое других судей. И никакого журналистского удостоверения у меня не спросили.
А нервной пресс-секретарше я так и не сумела объяснить, что работа ее заключается в помощи журналистам, в организации пресс-конференций, которых, кстати, в рыбинском горсуде что-то не случается, в подготовке необходимых материалов по процессам и во многом другом разумном. Вместо того, чтобы бегать за журналистом по этажам.
Наталья ИЛЬЮШЕНКОВА.
