От этой потери в библиотеке N 15 имени Марии Петровых в Дзержинском районе Ярославля до сих пор не могут оправиться. 11 декабря минувшего года умерла Людмила Акиндиновна Кухарчик — библиотекарь-краевед, около 10 лет занимавшаяся исследованием жизни и творчества поэта Марии Петровых. Всего 60 лет ей было, и почти до последнего дня она работала, строила планы на будущее. И жалела о том, что так поздно пришла в библиотеку, всю жизнь даже не подозревая о своем истинном призвании.
От этой потери в библиотеке N 15 имени Марии Петровых в Дзержинском районе Ярославля до сих пор не могут оправиться. 11 декабря минувшего года умерла Людмила Акиндиновна Кухарчик — библиотекарь-краевед, около 10 лет занимавшаяся исследованием жизни и творчества поэта Марии Петровых. Всего 60 лет ей было, и почти до последнего дня она работала, строила планы на будущее. И жалела о том, что так поздно пришла в библиотеку, всю жизнь даже не подозревая о своем истинном призвании.
Людмила Акиндиновна действительно пришла в библиотеку поздно для своих лет — в 2000 году она уже переступила пятидесятилетний рубеж. Пришла случайно. За плечами был биофак Ярославского педагогического института, недолгая преподавательская деятельность в Ивановской области и долгая жизнь жены военного, колесившего по стране из края в край. И вот сыновья уже выросли, скучно стало дома сидеть. А библиотека N 15 от дома недалеко, да к тому же младший сын Андрей, бывший в ту пору читателем библиотеки, увидел объявление о том, что требуется библиотекарь. Ее взяли работать на абонемент. Тогда библиотека только начинала заниматься изучением жизни и творчества Марии Петровых. А Людмила Кухарчик, как и Петровых, родилась в Норском. Она прочитала стихи поэта и сразу же влюбилась в них. Начала понемногу интересоваться личностью своей землячки, все больше и больше втягиваясь в исследовательскую работу. Даже и сама не заметила, как эта работа превратилась в смысл ее собственной жизни. С 2002 года Людмила Акиндиновна Кухарчик, уйдя с абонемента, стала заниматься в библиотеке только краеведческими изысканиями.
Я познакомилась с ней лет пять назад. На тот период библиотека уже наработала большой материал о жизни поэта. Установила связи с живущими в Москве дочерью Петровых Ариной Витальевной Головачевой, дочерью первого мужа Марии Сергеевны от его второго брака Мариной Петровной Грандицкой, дочерью сестры поэта Ксенией Викторовной Чердынцевой. Несмотря на то что Мария Петровых заняла достойное место в тройке ведущих поэтов-женщин ХХ века, до сих пор еще не написано основательной монографии о ней. Судя по тем материалам, с которыми знакомила меня Людмила Акиндиновна, она смело могла претендовать на место первого исследователя личности Петровых. Хотя, конечно, не была профессиональным исследователем. Это тот случай, когда позывом к изысканиям стала любовь. Известный издатель, историк Александр Рутман так и определил Людмилу Кухарчик — «любящий человек». Ему довелось общаться с ней, когда в его издательстве готовилась книга «Моя родина — Норский посад», в основу которой легли воспоминания сестры Марии Петровых Екатерины. Ценность находок Кухарчик, с научной точки зрения, возможно, и не столь высока, но сама система ее поиска, основанная на чувстве самозабвенной любви к изучаемой личности, наполняла эти находки особенным светом духовности. Она аккумулировала в себе энергетику доброты, которая притягивала к ней даже тех людей, которые доселе были в стане равнодушных. Она находила там, где историк-профессионал и искать-то не пытался, поскольку не имел на то научного посыла.
Назвать работу Кухарчик исследованием было бы не совсем правильно. Как вспоминают сегодня сотрудники библиотеки, Кухарчик относилась к Петровых как к матери. Она не допускала в своем присутствии никаких намеков, так или иначе задевающих поэта. Она делилась далеко не всей информацией, оберегая свою любимицу от жадных до «клубничных» сенсаций журналистов. Тот, кто любил поэзию Петровых, сразу же становился другом Кухарчик. Для кого-то такое пристрастие выходило за рамки здравой логики, но Людмилу Акиндиновну это нисколько не смущало. Отношение к стихам Петровых стало для нее мерилом человеческих ценностей. Ее работа выходила далеко за рамки обычного трудового дня. С ворохом бумаг Людмила Акиндиновна шла вечером из библиотеки домой, с этим же ворохом приходила утром в библиотеку. Она жила своим материалом, Петровых стала ее сущностью. Она настолько вошла в тему, что некоторые стали находить в ее внешнем облике черты поэта.
Но прежде всего подкупала в Людмиле Акиндиновне ее природная деликатность. Она была скромна до застенчивости. Когда мы готовили с ней статью о первом муже Петровых Петре Грандицком, я предложила ей написать работу самой. «Пора уж вам прославиться, — говорила я. — Ведь это малоисследованная страница в биографии поэта, и честь ее открытия, по крайней мере для ярославцев, принадлежит вам. Что же вам скрываться за чужой фамилией?» Она как-то потупленно улыбалась, ссылаясь на то, что не умеет писать для печатного издания. Но, когда подоспел очередной материал — о жизни Петровых в Чистополе в период эвакуации в годы Великой Отечественной войны, я все-таки настояла на том, чтобы его написала Кухарчик. Мол, если что-то не так, то мы подправим. Когда же я стала читать ее работу, то была приятно поражена самобытностью стиля: суховато, сдержанно, ничего лишнего, а над всем этим — аура поклонения и любви. Она как будто ничем внешним не была обозначена, но любовь — такое чувство, которое невозможно спрятать даже за молчанием. Это был рассказ любящего человека о предмете своей любви. Подправлять было нечего. Материал был живым, ему явно было тесно на газетных страницах. «Вам надо книгу писать!» — восторженно предложила я автору. Но она сослалась на то, что сведений маловато да и вряд ли она осилит книгу — опыта нет. В беседах с Людмилой Кухарчик мне всегда приходили на память строки Петровых: «Одна на свете благодать — отдать себя, забыть, отдать и уничтожиться бесследно». Именно такой и была Людмила Акиндиновна — отдавать было ее сущностью. Отдавать и радоваться, отдавать и не требовать похвал, отдавать и оставаться в тени, отдавать потому, что иначе ты не можешь.
Сейчас в библиотеке озабочены тем, что материал, накопленный Кухарчик, не систематизирован, разбросан по сценариям тематических вечеров, проводившихся здесь. Кое-что осело на музейных витринах библиотеки, которые заботливо пополняла Людмила Акиндиновна. Вероятнее всего, часть этого материала находится не в библиотеке, а в ее домашнем рабочем столе. Очень уж неожиданно ворвалась смерть — Людмила Акиндиновна ходила на работу почти до последнего дня своей жизни. Хотя в данном случае жалко даже не самого материала, жалко той силы любви, без которой любые самые сногсшибательные сведения теряют половину своей цены.
Это Кухарчик установила тесную связь библиотеки с Мариной Петровной Грандицкой. Последняя неоднократно приезжала в Ярославль на встречу с читателями библиотеки. По воспоминаниям очевидцев, характер у Марины Петровны сложный, она человек хоть и экзальтированный, но довольно за-крытый, настороженный в общении. Однако и ее Людмила Акиндиновна сумела расположить к себе, и та в конце концов доверила ей свой архив, в котором хранилось немало доселе практически неизвестных сведений о жизни Петровых. Помню, как бережно отбирала их Кухарчик для газетной статьи, боясь хоть намеком навредить памяти Марии Сергеевны и тех, кто еще жив. Так заботятся только об истинно любимых людях, родных по крови. Не было в ней того самолюбивого азарта ученого-историка, для которого обнаруженный им факт самоценен только как факт. Не было желания заработать лишний балл для своей популярности путем подачи чего-нибудь этакого, только ею открытого. «Об этом писать еще не время, — говорила она. — А об этом, думаю, вообще не надо говорить широко, тут очень личное». Потом мы считывали вместе готовую статью, и опять она подправляла, убирала все с той же целью — не навредить.
Два года назад, в дни празднования 100-летия со дня рождения Марии Петровых, Кухарчик была приглашена в Москву в Дом-музей Марины Цветаевой, где выступала с докладом о жизни и творчестве нашей землячки. Как вспоминают участники празднования, выступление Кухарчик было самым ярким и запоминающимся событием тех дней. Тогда же она наконец-то встретилась с дочерью Петровых. До этого они общались только заочно.
Людмила Акиндиновна успела заразить своей любовью к Петровых и одну из своих коллег — Марию Симонову. Поначалу Маша пришла к Кухарчик в качестве технического помощника, то есть работала в теме на компьютере. Но постепенно увлеклась и стала правой рукой своей воспитательницы. Сейчас, после смерти Кухарчик, исследовательская работа о жизни и творчестве Петровых в библиотеке, носящей имя поэта, приостановилась. Непросто найти равноценную замену такому человеку. Ведь речь идет даже не о профессионализме, а о том внутреннем духовном горении, которое ставило Кухарчик не только в ранг незаменимых, но и в ранг неповторимых людей.
Любовь НОВИКОВА.
На снимке: Людмила Кухарчик с дочерью Марии Петровых Ариной Витальевной.
Фото из архива библиотеки.
