В конце лета Волга уже не такая яркая, как в мае или июне. Солнце затянуто дымкой, прибрежный песок потускнел. Купальщиков, несмотря на жару, уже немного. Может, их пугает спуск по отвесному обрыву в удобную бухточку. Но уж если спустился — плескайся весь день, не наскучит. Вода прохладная, тихая. А на фарватере — чистая и прозрачная. Вдруг из-за поворота от села Охотина врывается шум, грохот, даже скрежет какой-то. На огромной скорости один за другим несутся всадники на водных мотоциклах.

В конце лета Волга уже не такая яркая, как в мае или июне. Солнце затянуто дымкой, прибрежный песок потускнел. Купальщиков, несмотря на жару, уже немного. Может, их пугает спуск по отвесному обрыву в удобную бухточку. Но уж если спустился — плескайся весь день, не наскучит. Вода прохладная, тихая. А на фарватере — чистая и прозрачная.

Вдруг из-за поворота от села Охотина врывается шум, грохот, даже скрежет какой-то. На огромной скорости один за другим несутся всадники на водных мотоциклах. Их семеро. Несколько минут ничего не видно и не слышно из-за водного вихря. Потом мотоциклисты исчезают из виду. И снова тишина и покой.

Вдруг, будто вослед им, совсем не слышно  справа, из-за свесившихся плакучих ив, засверкали на солнце стрекозиные крылья. Три подруги-стрекозы, и еще две, и еще пара низко летят над водой, блаженствуя, друг на друге. Тоже семеро. Живая, хрупкая красота. Если бы промчавшиеся мотоциклисты и встретились с этой эскадрильей, то не заметили бы ее сквозь свои темные очки. А что они вообще видят и слышат на Волге? Рев, брызги. А вот таких случайных, приятных подробностей, которыми одаривает нас река, может, не заметят никогда.

Николай СМИРНОВ,

Мышкин.