Почти всю зиму я не видел своего одноклассника и встретил его лишь в марте на кладбище, да и то случайно. К концу зимы так замело старый мышкинский погост, что сориентироваться и среди новых захоронений стало трудно, хотя тропинки здесь обновляют постоянно. Вот и одноклассник мой Михаил со старшим братом продвигались меж сугробов по одной из таких тропинок. Оказалось, что они ищут могилу жены Михаила, умершей летом.
Раз прошли, другой: «Все нет Лены». «Что же ты, забыл, где могила?» — спросил я у Михаила. Он вяло отвечал, что давно не был здесь: «У меня ноги отнялись, долго пролежал в больнице». Михаил действительно сильно изменился с того времени, когда я видел его в последний раз. Передвигался он с палочкой, да и то медленно, с трудом. Брат оставил его на тропинке и продолжил поиски памятника. Наконец он увидел почти доверху занесенную снегом небольшую мраморную плиту. Тут недавно кто-то побывал — родные жены или дети ее от первого брака. Михаил был ее вторым мужем.
Была поминальная родительская суббота. Они пригласили меня с собой за ограду. Михаил смахнул палкой снег с лавочки и со столика белую, похожую на кулич шапку. «Вот, Лена, я и пришел, — сказал он, обращаясь к усопшей как к живой, — давно не был». Старший брат его вынул из-под полы бутылку портвейна. «Давай наливай Лене стопку», — строго сказал мой одноклассник, и сугроб на могиле зарозовел от вылитого в снег вина.
Они выпили и закурили. Михаил стал рассказывать, как у него однажды отнялись ноги и он дома пролежал три дня, не вставая. Хорошо, что в Мышкине по соседству живет их младший брат. Устроил в больницу. Там Михаилу пришлось передвигаться на коляске. Болезнь, как он мне объяснял, ходила по всему телу. То рука переставала шевелиться, то нога. Потом он попал в областную больницу, куда ему и теперь предстоит ездить из Мышкина на осмотр каждые две недели. Младший брат выручает — возит на своем автомобиле.
Они достали бутылку, и опять мой одноклассник вылил стопку на могилу. Он судя по виду очень переживал. На нас с фотографии глядела его жена Лена — красивая и молодая. Такой она была, когда Михаил с ней познакомился, вместе и работали тогда в киносети. Я ее хорошо знал. Всю жизнь они прожили в Мышкине.
По дороге с кладбища одноклассник зазвал меня в гости. Там они выпили с соседом еще, и Михаил признался, что попал в больницу не только из-за того, что у него отнялись ноги: «Ведь у меня крыша поехала. Началась белая горячка, — растерянно усмехнулся он. — Встал утром, а в комнате какие-то большие тараканы ползают. Сам-то я об этом уже ничего не помню. Мне брат рассказывал».
Характер у Михаила флегматичный, добродушный. Не помню, чтобы он с кем-то поругался, и врагов у него никогда не было. Несколько лет назад его лишили водительских прав за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Крепко переживал. Крупнее конфликтов в его жизни, кажется, не случалось. Были лишь небольшие семейные ссоры. Раз жена приревновала и упрекала, будто бы он загулял с молодой. Сама она была на восемь лет старше Михаила. Детей у них не было. И когда ее из их однокомнатной квартиры увезли навсегда за кладбищенский ручей, в сердце у Михаила что-то оборвалось. После похорон он почти каждый день пил шесть месяцев. К обеду протрезвлялся, уходил на работу в кочегарку. Утром, придя со смены, снова покупал бутылку. Зарплата у него маленькая, хотя работает в двух местах. Но выручали еще огородные припасы, картошка да макароны. Хотя, конечно, это только по его словам. Вид у него был очень изможденный, ведь во время запоя и от еды отворачивает.
Жена долгое время болела, лежала, и Михаил за ней ухаживал. После похорон оставаться в квартире одному даже днем стало жутко. Хорошо, что ночи он проводил на работе, в котельной. Только теперь он понял, как много в его жизни значила Лена. Перед Новым годом он, как обычно, приехал с работы и немного выпил. Сидел за столом на кухне. Вдруг дверь отворилась, вошла Лена. Михаил изумился и обрадовался: «Лена, ты?» Жена, не снимая пальто, прошла в комнату и даже не стала с ним разговаривать. Вид у нее был недовольный, ей не нравилось, как Михаил живет. Она сказала, что ночевать дома не будет, уйдет к соседке, Васильевне.
Вскоре проведать Михаила зашел брат. Михаил ему сказал: «Лена пришла, вон она, на диване!» Брат, никого не увидев, изумился. Михаил рассказывал мне об этом, удивленно покачивая головой, настолько явно он видел тогда призрак покойной жены. Брат, естественно, смекнул, что дело тут неладно. Он потом рассказывал Михаилу, как тот в бреду рвался на работу и говорил, что поедет на автомобиле, который поджидает у дома. Михаил только припомнил, как вырвался от брата на улицу. Во дворе стояли соседи и смотрели на него. Михаил упал, стал звать на помощь. Но никто не подошел. «Может, и это была галлюцинация», — закончил мой одноклассник и грустно опустил голову. Тогда на «скорой» его увезли в больницу. Там он и лечился почти всю зиму сразу от двух болезней. Они, видимо, связаны. Стоило только овдоветь — разом накинулись на человека. Теперь он немного оклемался, но здоровье уже не то.
Михаил вырос в дружной, работящей семье, где все помогали друг другу, увлекались фотоделом, лодочным плаванием, кино. Вся опора здесь у взрослых и детей была в родном доме. Так по традиции стало и у моего одноклассника, хотя своих детей они с Леной и не нажили. Мужчина в подобной ситуации сам чувствует себя ребенком. Да и при детях такое бывает, не зря же пословица гласит: «Вдовец — деткам не отец, а сам круглый сирота».
Одно время, помнится, часто я встречал на дороге от кладбища ветерана войны, бывшего хозяйственника. Он возвращался с могилы жены и без утайки вспоминал, как у него переменилось мироощущение после смерти супруги, причем о многих главах своей жизни он теперь говорил с сожалением, а то и с раскаянием. Например, он в молодости несколько лет жил с молодой женой, не зарегистрировавшись. Потому что любил свободу — выпить, а при случае и погулять на стороне. Одно время работал бригадиром в колхозе. Подзахмелеет и заползет под кровать — ему и наряды на подпись туда подавали. А он, прежде чем их подписать, стопку водки требует. Потом они переехали из деревни в Мышкин. И здесь нашла на бывшего бригадира новая причуда. Стал привязываться к жене, обвинять ее, что старший ребенок рожден не от него. И долго это продолжалось — жена часто плакала.
Ручей после весеннего паводка входит в берега. Так и человек. Войдя в зрелый возраст, бросил он и выпивать, и курить. А тут супруга заболела, случился у нее инсульт. Несколько лет ухаживал за ней и за это время точно полюбил ее второй любовью. А умерла — два года подряд приходил каждый день на могилу и мысленно разговаривал. Может, и прощения за некоторые поступки просил. То, что в свое время было не понято сердцем, прошло мимо души, дается постичь вот в такой горькой форме после смерти близкого человека. Особенно горька такая утрата для верного, любящего мужчины.
Не могу забыть рассказ другого мышкинского вдовца. Это был веселый, мягкий человек, культработник, самодеятельный артист. Болезнь к концу жизни надолго приковала к койке его жену. Он за ней трогательно ухаживал. А когда скончалась, вдовец, никому не доверяя, сам снарядил ее в последний путь. Сам обмыл, одел, уложил в гроб. Причем горе настолько поразило его, что он часто сбивался с памяти. Поэтому написал список из 19 пунктов: все, что надо купить и сделать для похоронного обряда.
Жаль, что такая любовь часто проявляется после того, как многострадальная подруга жизни уходит в лучший мир. И только тогда старый, больной муж начинает к каждому слову в разговорах прибавлять ее имя. Это еще в античную древность подметили поэты: «Два раза в жизни бывают нам дороги жены: в дни нашей свадьбы и в дни похорон». А то бывает и так. Умер пожилой мужчина, отец, дедушка. Жена его все скорбные дни похорон не отнимала платок от глаз. А на кладбище, когда стали закапывать гроб, бросила платок в могилу. «Почему?» — удивлялись люди. «А чтобы больше не плакать», — просто объяснила она. Так горько наплакалась при жизни мужа: трудная, страдальческая выпала ей семейная доля.
