Нина Михайловна Соловьева трудится в территориальном центре социального обслуживания населения Фрунзенского района без малого 18 лет. СТОЯЛА у истоков создания службы. Пришла сюда не по велению сердца, а от безысходности. Работала она тогда в проектном институте. Попала под сокращение. На руках остался маленький ребенок. На первых порах было тяжело. — Продукты давали по талонам. Могли закрепить за дальним магазином. Приходилось тащить на 12 человек 24 бутылки молока.
Нина Михайловна Соловьева трудится в территориальном центре социального обслуживания населения Фрунзенского района без малого 18 лет.
СТОЯЛА у истоков создания службы. Пришла сюда не по велению сердца, а от безысходности. Работала она тогда в проектном институте. Попала под сокращение. На руках остался маленький ребенок. На первых порах было тяжело.
— Продукты давали по талонам. Могли закрепить за дальним магазином. Приходилось тащить на 12 человек 24 бутылки молока. Хорошо, иногда муж помогал. А потом еще тару сдавать, — с горечью вспоминает Нина Михайловна.
Работает она на полторы ставки. Половина ее подопечных не выходят из дома. Для таких соцработник — единственная связь с внешним миром. Сейчас время отпусков, нагрузка увеличилась. От коллеги досталось вдобавок к 12 еще четверо очень тяжелых. Самой старшей 90 годков стукнуло. Капризничают, конечно. Не без этого.
Но принцип у Нины Михайловны один — клиент всегда прав. К каждому она прикипела душой. Она им и нянька, и психолог. Приходится решать и коммунальные проблемы. Хорошо, если дом кооперативный, а так слесаря-пьяницы и деньги дерут. Ищешь знакомых, согласившихся помочь за меньшую сумму.
— Я как-то села, подсчитала, сколько стариков через меня прошло. Человек 300, наверное. Иных уж в живых нет. Некоторые были не из простых семей. У одной старушки муж работал первым секретарем райкома. В гостях у них бывал Лощенков, космонавты, известные артисты. Они разошлись по ее инициативе, потому как бабник был он ужасный. Будучи больной и никому не нужной, она часто любила повторять: «Девчонки, прощайте все. Раньше я с ним как сыр в масле каталась. А кто я теперь? Никто!» Терпеть мы от них, стариков, учимся.
Еще была у меня криминальная бабушка. Работала шофером на грузовике. Случилась какая-то авария, ее посадили. Сигарету из рук не выпускала. Сначала общалась со мной как с прислугой, мол, принеси то, это. Потом, правда, поутихла. Только от мата не отучилась. Он, говорит, у меня в крови. Для связки слов требуется. Поладили мы с ней. Я ей пачками чай покупала. Чифирила она. Просила достать ей таблетки реланиума. Снотворное такое. Вот и сидит моя старушка с сигареткой, чайком, таблетками — кайфует.
Работа, конечно, не из легких. Cтарики весь негатив на тебя вываливают — то болит, то плохо. Бывает, придешь и не застанешь своего подопечного в живых. Я даже научилась видеть, когда человеку немного осталось, — рассказывает Нина Михайловна.
В свой мир, кроме мужа и дочки, она старается никого не пускать. Иначе сойдешь с ума. Для отдыха есть домик с огородом в Сахареже. Вместе с хозяевами там обитают домашние любимцы — собака Люля и кот Саид восточных кровей.
Коллектив, в котором трудится Нина Михайловна, просто замечательный. Двенадцать человек. В основном педагоги. Раз в неделю собираются, обсуждают проблемы. Проводят занятия. Раз в месяц обязательно учеба. Случайные люди здесь не задерживаются. С амбициями тут делать нечего. Да и зарплата невелика. Выходит 7 тысяч со стажем. У других и того меньше. Но платят вовремя, без задержек, что в кризисные времена ой как важно.
Анастасия СОЛОВЬЕВА.
